Медленная смерть
Шрифт:
— Но ты сама сказала, мне надо выебать суку и шантажировать, чтобы она выдала мне справку психа! — запротестовал Джон. — Если так дело пойдёт, мне не видать квартиры в Уэст-Энде как своих ушей! Почему лучшие дома отдаются сумасшедшим? Это ни хрена не честно! Ладно, как думаешь, что мне делать дальше?
— Попробуй снова встретиться с доктором, — предложила Карей. — Если у вас завяжутся отношения, может, она сделает тебе одолжение.
— Мария сказала, что она сегодня опять навестит меня в шесть-тридцать! — воскликнул Ходжес. — Даже если я не смогу её
— Разберись с ней по-быстрому, — посоветовала Элиот, — я хочу, чтобы ты пришёл ко мне в восемь переиихнуться.
— Полный бред! — пожаловался скинхед. — Ты чего, думаешь, я доильная машина?
— Какая разница, что я думаю, а чего не думаю, — проворковала Элиот, взяв Джонни за руку и провожая до двери. — Просто приходи в восемь, если хочешь поупражнять ебальную палочку.
Спустя пару секунд бутбой уже стоял на Корем-Стрит. В его списке Элиот шла под грифом очень странной тёлки. Да какого чёрта, это тело, созданное для любви, и Ходжесу нужно то, что есть у Карен. Может, сука и впрямь тронутая на голову, и поэтому социальные службы поселили её в клёвом доме. Ему было всё равно. Скинхед не сомневался в постельных талантах этой бабы, поэтому он сто пудов вернётся сюда в восемь!
«Эстетика и Сопротивление» снимали большую комнату в студийном комплексе на Карпеитерс-Роуд в Стратфорде. Вообще-то место им было не нужно, потому что они работали исключительно с аранжировками из готовых бытовых объектов. Однако у каждого великого художника есть студия, и «Эстетике и Сопротивлению» она тоже понадобилась. Платили они мало, и, в любом случае, Дональд Пембертон получал чрезвычайно щедрое содержание от отца, так что денежные соображения мало заботили эту пару, когда они выбирали помещение. Здесь они тусовались и встречались с богемой, такими людьми, как Росс Макдональд и Джозеф Кэмпбелл — те проводили свои дни, изготавливая пластиковые слепки скал и потом выставляя результаты своего бесплодного труда в галереях, финансируемых государством.
— Знаешь, мужик, — уговаривал Дональд Пембертон. — Надо сражаться с системой. Массы — просто бездумные зомби, сидят, смотрят «мыло» по телеку и надираются лагером по выходным. Мы, художники — духовная элита, мы на короткой ноге с высшими материями, что значит, по праву мы обязаны диктовать культурные вкусы нации!
— Есть такое дело, — согласился Макдональд. — Если
люди будут тратить время на восприятие нашего искусства вместо просмотра второсортных фильмов, мир станет куда лучше. . * . ..
— Более того, — воскликнула Эпплгейт. — Хотя я и готова терпеть материальную нищету, если только так я могу своими работами принести в «Новая Жен/ Мужчина» духовное просветление, это несправедливо, что я не получаю никакого вознаграждения за титаническое служение, которое я совершаю для общества. В конце концов, если бы моё искусство, словно маяк, не освещало элите путь к переоценке ценностей, цивилизация рухнула бы, и мы снова оказались бы в тёмных веках! Каждый художник должен лолу^ чать гарантированную минимальную
— Общество обрекло нас с Россом на нищету! — завопил Кэмпбелл.
— Вы нарушили условия аренды?
– г осведомился Дон.
— Да! — воскликнул Джозеф. — Но что мы можем поделать? Гениальный человек не должен спать на улице!
— Давайте выпьем, — сказала Пенни, свинчивая голову бутылке водки и наливая алкоголь в четыре щербатые кружки. — За мир будущего, где каждый познает духовную ценность художников. Давайте вы-» пьем за мир, где наш гений будут уважать все остальные жен/мужчины.
— За будущее! — громыхнули четверо друзей в унисон, поднимая кружки с водкой.
— За успех, — добавил Пембертон, — и контракты с лучшими галереями!
— За успех, ^ присоединились трое остальных.
Художники забулькали выпивкой. Росс взял бутылку и налил себе по второй. Дон швырнул свою кружку в стену, где она разлетелась вдребезги, и осколки обрушились на пол.
— Вот, как насчёт новой арт-работы? — заорал Пембертон. — Назовём её «Бытовая Аранжировка 917 — Семейная Ссора», её выставят в музее раньше, чем мы её подпишем!
— Ты пылающий гений! — взвыл Макдональд, хлопая друга по спине.
— Я знала, что снимать студию надо, — воскликнула Эпплгейт. — Местная атмосфера — само вдохновение. Если мы сможем сделать ещё пару работ такого уровня, с «Эстетикой и Сопротивлением» скоро подпишет контракт Мейфэр, и тогда мировое признание нам обеспечено!
Карен Элиот не составило труда найти поликлинику. Она прошла сквозь приёмную, потом по коридору, который ветвился в двух направлениях. Она пошла налево, и через пару секунд засекла табличку с именем «Доктор Мария Уокер». Разговор в комнате вполне чётко прослушивался и по эту сторону двери.
— Не вижу никаких отклонений, — говорила доктор, — но давайте сделаем анализы крови, ваше утомление может быть вызвано авитаминозом. Однако есть и другое варианты. Вы в курсе, что разум может влиять на тело?
— Да, — ответил пациент.
— Тогда вы согласитесь, что ваше заболевание может быть психосоматическим. В вашем случае уверенности нет, по крайней мере, пока мы не сделаем остальные анализы — и даже если ваше заболевание психосоматическое, я считаю, что симптомы всё равно остаются весьма тяжёлыми. Однако, в таком случае, чтобы излечить вас, придётся изучить ваш образ жизни. Итак, я хотела бы начать с вопроса, чем вы в данный момент занимаетесь?;
— Я получаю доктора философии по социологии, — признался студент, — в которой изучаю отношения между лечащими врачами и пациентами.
— Ясно, — прошипела Уокер, ошеломлённая тем, как пациент подсёк её профессиональную позицию. — Осмелюсь предположить, вы знакомы с большей частью вопросов, которые я хотела поднять, и можете сами рассказать, есть ли у вас проблемы в половой жизни и так далее. Если вы возьмёте направление на анализ крови в регистратуре на выходе, посмотрим, может из него станет что-нибудь понятно.