Медленные пули
Шрифт:
– Нисколько. – Он положил камень на место. – Эти ребята сохранили мне жизнь, Кэрри. Я никогда не забываю о моем долге перед ними.
– В таком случае все мы перед ними в долгу. – Я разговаривала, копаясь на полке с записями якобы музыки ленивцев, причем некоторые композиции были дополнены голосами китов и эскимосским горловым пением. – Произнося эту фразу, понимаешь, как невыразимо тоскливо она звучит.
– Ну что вы! Только из-за того, что я был первым человеком на Марсе? – Он покачал головой. – Догадываюсь, как я, по-вашему, должен себя ощущать. Как Элвис в грейслендском сувенирном магазине, который изучает пластмассового себя, предназначенного для приборной доски. И конечно же, на дворе эпоха белых комбинезонов и гамбургеров.
Я недоумевающе уставилась на него.
– Но я вовсе не испытываю ужаса, Кэрри, – добавил он. – На самом деле это меня здорово забавляет.
Я посмотрела на балахон, выставленный на полке на самом видном месте. На груди красовалась надпись: «Мой лучший друг побывал в Страта-Сити на Марсе, а мне досталась только эта паршивая футболка».
– Чертовски трудно в это поверить, Джим.
– Вы все-таки не понимаете меня до конца. Чего, по-вашему, я хочу? Почестей? Нет. Я прибыл на Марс, чтобы начать колонизацию планеты. Именно по этой причине другие последовали за мной: я сделал этот первый шаг. Он был трудным, уж поверьте, но я все равно его сделал.
Я кивнула. Хотя прошло семнадцать лет с тех пор, как я написала статью о высадке, я помнила все: Джим Гроссарт покинул Землю, отправляясь в оплаченную частным фондом дешевую экспедицию – еще более дешевую, чем кто-либо мог вообразить, – смутно представляя, как будет возвращаться с Марса. Его спонсоры намеревались затем отправлять провизию и новых поселенцев, пока не сформируется колония, способная обеспечить себя. Они планировали снарядить корабль побольше, чтобы забрать тех, кто пожелает вернуться, но предполагалось, что кое-кто захочет остаться на Марсе насовсем. Так оно примерно и получилось, однако путь Гроссарта был трудным абсолютно во всем, как и ожидалось: одних только кризисных моментов хватило бы, чтобы подвести этого человека к грани безумия и, вероятно, даже толкнуть за эту грань.
Тут, как мне кажется, все зависит от того, что вы подразумеваете под психическим здоровьем.
Гроссарт продолжал:
– Знаете, что беспокоило бы меня больше? Планета, которая слишком серьезно относится к своему прошлому. Это означало бы, что нам не удалось привезти с собой кое-что человеческое.
– Что именно? Необъяснимую склонность производить и потреблять безвкусные безделушки для туристов?
– Да, что-то в этом роде.
Тут он приложил к лицу аляповатую пластмассовую маску, и передо мной вдруг предстал тот человек, которого я надеялась встретить в «Ленивцах»: молодой Джим Гроссарт.
– Кажется, здесь вам не о чем беспокоиться, – заметила я.
Гроссарт положил маску в ящик, к сотням других, как раз в тот момент, когда продавец начал недобро коситься на нас.
– Да, думаю, не о чем. А теперь… – Он расплылся в улыбке и потер руки. – Вы ведь знаете, что я собираюсь вам предложить?
Он смотрел сквозь витрину на стартовую площадку дайверов.
Полагаю, на юридическом языке это называется шантажом. Я хотела рассказа (или хотя бы объяснения того, почему Гроссарт связался со мной после стольких лет), а он хотел совершить большой прыжок. Более того, он хотел прыгнуть в связке с кем-нибудь.
– Послушайте, – начала я, – если это так важно, может, вы просто прыгнете, а я посмотрю на вас снизу? Или прямо отсюда?
– А что, если я решу снова исчезнуть? Вы же проклянете себя за то, что позволили мне уйти прямо из-под носа?
– Весьма вероятно. Но по меньшей мере у меня останется понимание того, что я не согласилась на немыслимую глупость.
Мы уже стояли в очереди за беличьими костюмами.
– Да, – сказал он. – Но ведь еще вам придется жить с пониманием того – когда вы начнете работать над статьей, а я знаю, вы начнете, – что вы не сможете включить в текст эпизод, где совершаете большой прыжок с капитаном Джимом Гроссартом.
Я холодно взглянула на него:
– Негодяй!
Однако он был прав: личные страхи – это одно, а испорченный сюжет – совсем другое.
– Но теперь это не важно.
– Просто скажите: вы знаете, что делаете, правда?
– Ну разумеется, знаю. До некоторой степени.
Нам выдали костюмы белок-летяг. Первым делом требовалось надеть дыхательное оборудование и средства связи. Запаса воздуха в каждом костюме хватало на несколько минут, однако этого было достаточно. Сами костюмы представляли собой грязно-коричневые комбинезоны в обтяжку, с мягкой подкладкой и светящимися рекламными лозунгами. Беличьими они назывались из-за складок эластичной ткани, вшитой между руками и ногами, наподобие кожистых складок у белки-летяги, – этой ткани хватало, чтобы удвоить площадь поверхности вашего тела во время падения. Мой комбинезон был всего лишь скромно укреплен на груди и животе, зато у Гроссарта имелась защитная прокладка в пятнадцать сантиметров толщиной. Мы надели шлемы, опустили смотровые щитки и подтвердили, что связь работает.
– Я вас вовсе не заставляю, – заявил Гроссарт.
– Нет, вы лишь играете на том, что я продажная скотина, готовая почти на все ради сюжета. Давайте просто опустим это, хорошо?
Мы протиснулись через шлюзовую камеру, которая вела к площадке для прыжков. Город Страта возносился вокруг нас на сотни метров: здания прижимались друг к другу настолько плотно, насколько позволяла конфигурация стен. Между постройками покрупнее извивались змеями герметизированные переходы; шахты лифтов и лестничные пролеты соединяли уровни города. Прямо над нами, взгроможденные на край каньона, сверкали неоновыми вывесками на фоне ранних сумерек несколько больших гостиничных комплексов: «Хилтон», «Холидей инн», «Лучшая марсианская гостиница».
Затем – понимая, что это, вероятно, не лучшая идея, – я посмотрела под ноги. Город под нами спускался на несколько километров, прежде чем перейти в гладкую и голую стену каньона, которая продолжалась еще ниже, и от этого зрелища ком подкатывал к горлу. Долина Маринер была глубочайшим каньоном на Марсе, и сейчас, когда нижние участки скрывались в тени, я видела на дне только собранные в кучку крошечные брызги далеких огней.
– Ради бога, Джим, надеюсь, вы знаете, что делаете.
На конце платформы распорядитель соединил нас в пару, поставив меня позади Гроссарта. Ноги у меня были связаны, руки неудобно зафиксированы по бокам, и я превратилась в объемный груз за спиной моего спутника.
Другой распорядитель отсоединил наши воздуховодные трубки от устройства в платформе, и теперь мы дышали через костюмную систему. А потом прошаркали вперед и стали дожидаться своей очереди.
Я спрашивала себя, что я делаю. Я познакомилась в баре с человеком, давшим несколько правдоподобных ответов по поводу первой высадки, но у меня нет ни единого доказательства, что я действительно имею дело с Джимом Гроссартом. Может, когда меня отскребут от дна каньона, выяснится, что это просто местный псих, заранее все спланировавший.