Медное королевство
Шрифт:
Какая-то война. Она сильнее прижала ладонь к страницам. Когда Нари покинула Египет, он был недавно покорен французами, а до того им правили османы – похоже, такова была участь Нари, быть частью оккупированного народа, куда бы она ни направилась.
– Сколько вы за нее просите?
– Три динара.
Нари пристально прищурилась на него:
– Три динара? Я, по-вашему, из золота сделана?
Старик опешил:
– Но… такова цена, барышня.
– Для кого другого – возможно, – сердито
Он разинул рот:
– Но у нас так не…
Внезапно рядом очутилась Зейнаб и стиснула руку Нари, подхватив ее под локоть.
– Что ты делаешь?
Нари закатила глаза.
– Это называется «торговаться», дорогая сестрица. Понимаю, что тебе никогда не приходилось с этим сталкиваться, однако…
– У Гезири не принято торговаться на рынках, – процедила Зейнаб с презрением. – Это порождает раздоры.
Нари возмутилась.
– И вы просто платите ту сумму, которую вам называют? – Она поверить не могла, что связала себя узами брака с таким наивным народом. – А если вас обманывают?
Зейнаб уже вручила три золотых книготорговцу.
– Может, тебе станет легче, если ты перестанешь думать, что все тебя обманывают, согласна? – Она оттащила Нари от прилавка и сунула книгу ей в руки. – И не устраивай сцен. Идея в том, чтобы нас не заметили.
Слегка пристыженная, Нари прижала книгу к груди.
– Я верну тебе деньги.
– Ты меня обижаешь, – Зейнаб сменила гнев на милость. – Ты не первая такая, с языком без костей, для кого я покупаю человеческие книги по завышенной цене на этой улице.
Нари украдкой взглянула на принцессу. Ей хотелось расспросить ее об этом не меньше, чем хотелось сменить тему. В сущности, так она себя чувствовала всякий раз, когда речь заходила об Ализейде аль-Кахтани.
Оставь. Были и другие способы подосаждать золовке.
– До меня дошли слухи, что к тебе сватается вельможа из Малакки, – сказала она бодро, когда они продолжили путь.
Зейнаб резко остановилась.
– Где ты такое услышала?
– Люблю перекинуться парой слов со своими пациентами.
Принцесса покачала головой.
– Твоим пациентам пора научиться держать язык за зубами. Да и тебе пора научиться. Уж, наверное, я это заслужила, когда купила тебе книжку про нелепые людские сооружения.
– Ты не хочешь за него замуж? – спросила Нари, счищая кожуру с украденного апельсина.
– Разумеется, не хочу, – отвечала Зейнаб. – Малакка находится за морем. Я никогда не увижу своих родных. – В ее голос прокрались нотки отвращения. – К тому же у него уже есть три жены и дюжина детей, а сам он вот-вот разменяет второй век.
– Так откажи ему.
– Мой отец уже все решил, – ответила Зейнаб натянуто. – Мой жених – очень богатый мужчина.
А-а. Беспокойство Мунтадира о состоянии городской казны стало теперь намного понятнее.
– Почему твоя мать не выскажется против? – поинтересовалась Нари.
Королева Хацет внушала ей нешуточный страх. В голове не укладывалось, чтобы такая женщина позволила сослать свою дочь в Малакку даже за все золото мира.
Зейнаб помедлила с ответом.
– У моей матери сейчас другие приоритеты.
Тихая улочка, на которую они вышли, вела мимо Цитадели. Массивные каменные стены нависали высоко над головой, закрывая собой голубое небо, отчего Нари чувствовала себя крошечной и совсем не в своей тарелке. Из распахнутых дверей доносился смех и характерный шипящий звон зульфикаров.
Не зная, что на это ответить, Нари протянула Зейнаб половинку апельсина.
– Соболезную.
Зейнаб уставилась на фрукт. В ее серых глазах сквозила неуверенность.
– Когда вы с братом поженились, вы были врагами, – проговорила она неуверенно. – Иногда кажется, что вы до сих пор ими остаетесь. Как… как ты…
– Приспосабливайся. – Слова вырвались из ожесточенного уголка ее души, где ей часто приходилось прятаться с тех пор, как ее подобрали на Ниле и бросили, одинокую и напуганную, в Каире. – Ты удивишься, на что мы способны ради того, чтобы выжить.
Зейнаб даже опешила.
– Такое ощущение, что мне стоит предупредить Мунтадира держать кинжал под подушкой.
– Я бы не советовала твоему брату хранить в постели острые предметы, – сказала Нари, продолжая идти. – Учитывая, сколько гостей там…
Она поперхнулась и выронила из пальцев апельсин, когда по ее телу внезапно пробежала ледяная волна.
Зейнаб сразу остановилась.
– Что с тобой?
Нари едва слышала вопрос. Будто невидимые пальцы схватили ее за подбородок, поворачивая голову в направлении мрачной улицы, мимо которой они только что прошли. Квартал, зажатый между Цитаделью и пегими латунными городскими стенами, выглядел так, словно его сто лет назад сровняли с землей. Разбитая булыжная мостовая поросла быльем и покрылась слоем грязи, голые каменные стены были изуродованы подпалинами. В самом тупике стояло несколько полуразрушенных кирпичных зданий. На улицу выходили разбитые окна, зияя черными проемами, как выбитыми зубами. За портиками виднелись пышные кроны слишком буйно разросшихся деревьев. Здания затянуло плющом: он обвивал колонны и занавешивал разбитые окна, походя на веревки, ждущие висельников.
Нари сделала несколько шагов в глубь улицы. По коже пробежал разряд, и она испустила резкий вздох. Нари была готова поклясться, что мрачные тени слегка приподнялись в ответ на ее приближение.
Повернувшись, она увидела, что Зейнаб последовала за ней.
– Что это за место? – спросила она голосом, который эхом отскакивал от каменных стен.
Зейнаб обвела дома скептическим взглядом.
– Эти-то развалины? Я не специалист по замшелой архитектуре трехтысячелетнего города.
Дорога у нее под ногами до того погорячела, что Нари чувствовала тепло сквозь подошвы сандалий.