Медный Бык

Шмыков Роман

Солнце поднялось чуть выше Среднего Уровня, пряча Нижний в тени до следующего утра. Скоро весь свет заберут свод Купола и Верхний Уровень, распределяющий энергию звезды по всему Городу. Мы проехали главную улицу, испещрённую красными неоновыми линиями вдоль дороги. Высокие столбы с антеннами постоянно отправляли сигнал наверх, туда, где регулируется жизнь любого горожанина. Каждому по нужде, от каждого по способности. Или как там было когда-то? Знали бы люди, что эти слова не станут правдой и сотни лет спустя, так бросили бы играться в равенство с самого начала.

— Папа сказал, что если не возьмут в Армию, то пойду к нему в офис.

Я повернулся к Диме, не веря, что услышал нечто подобное. Этот тон, в нём страх и преждевременное разочарование.

— А это плохо?

— Только не говори, что после стольких лет обучения в Академии не будет полной тупостью всё просрать и тухнуть в офисе.

— Этот офис находится на Верхнем Уровне. И тебе даже не придётся спускаться на Нижние за своей любимой «дуркой» самолично. С теми зарплатами отправишь кого-нибудь и…

— А толк? Пусть в Армии оплата ниже, но там дадут цель существования. Как сказать… человеческий смысл. А офис — это могила.

— Я то же самое думаю про завод.

— Они хотя бы пьезопластины делают, а не бумаги перекладывают с одного конца стола на другой

— А ощущения примерно те же.

Дима хмыкнул, ему нечем парировать подобное. Мы отлично знаем, что, не смотря на разницу оплат труда наших родителей, нам обоим противно даже думать о чём-то помимо службы. Трудно сказать, когда и каким образом образовалось подобное пренебрежение, но что известно точно — почти всё наше поколение лучше будет держать в руках оружие и рисковать жизнью, нежели станет ждать под Куполом, пока на СМАРТ упадёт очередной квартал. Думаю, когда-то давно пропаганда отлично справилась со своей задачей.

Я остался у входа в ТЦ, Дима пошёл за электролитами один. Купол пускал солнечных зайчиков по улице, пока само светило ещё пряталось во тьме космоса, только-только выглядывающее над верхушками небоскрёбов Верхнего Уровня.

Полупустые улицы выглядят мёртвыми, безжизненными. Вокруг серый металл и неоновые полоски, уже изрядно осточертевшие. И всё здесь одинаковое, если не считать жилых домов на окраинах каждого из Уровней. Сейчас мне по-настоящему захотелось затянуться «дуркой».

Дима всё не выходил. Я нарезал круги вокруг скамейки, ища взглядом, за что бы зацепиться. Пытаюсь изо всех сил сопротивляться тому ужасу, что сидит внутри. Завтра я узнаю точно, поступил ли в ряды Багровой Армии, или отправлюсь на завод под отцовское крыло. Не могу не представлять, как все вокруг будут оглядываться и шептаться за моей спиной о «папенькином сыночке», ведь за станок меня вряд ли посадят. Буду из окна мастеровой со второго яруса глядеть на тех, кто завалил экзамен когда-то.

На СМАРТ пришло письмо. Открываю, там от мамы короткое сообщение — «ты позавтракал, прежде чем уехать?». Только сейчас вспомнил, что забыл отключить слежение, и родителям, обоим, приходит оповещение, если я оказываюсь слишком далеко от квартиры. Написал, что всё хорошо, и я с Димой. Это маму всегда успокаивало, хотя мне до конца не понять, откуда такая уверенность в Диме. Если так подумать, то мы совсем зелёные ещё. Да и вчера нам просто повезло.

Купол перешёл в режим имитации дождя. С Верхнего Уровня полилась вода, пахнущая металлом. Вкус такой, будто метиловый спирт размешали в жидкости. Градуса почти нет, но язык не обманешь. Я спрятался под козырёк ТЦ. Над моей головой теперь горят буквы, и розовые отсветы отражаются на растущих передо мной лужах. Всё ещё пытаюсь не думать о завтрашнем дне, одновременно желая, чтобы он скорее наступил и ещё быстрее закончился. Нестерпимо отвратительно жить в этом ожидании.

Вышел Дима, на ходу наполняющий перчатку электролитами. Маленькая колба на казанках медленно наполнилась энергетической жидкостью, и датчик на внешней стороне перчатки загорелся зелёным. Пусть это будет засчитано, как снова действующая защита на крайний случай, даже при условии, что мы далеко от Нижнего Уровня. Всегда приходит волна смелости, когда приближаешься к верхушке Купола. Он источает нечто такое, что и не описать. Там, над нами, жизнь другая, и ради защиты всего, что связано с этим Городом, я возьму в руки автомат. Надеюсь.

— Готово. Ты как? — Дима слегка убавил в напористости, утолив жажду быть занятым. — Выглядишь так себе.

— Думаю о завтрашнем. Не могу отвлечься.

— Тогда пошли напьёмся. К вечеру трезвым вернёшься домой, и никто ничего не заметит. Не забудь отключить слежение на СМАРТ.

— Да уже. Ты, кстати, тоже.

— Я это сделал сразу после экзамена. Предупредил родителей, что буду у тебя.

— Надо же! И не соврал!

— А то! Ты будто недавно со мной познакомился.

Дима грубовато ткнул меня в плечо. Я слегка вымученно усмехнулся, понимая, что тугой пучок боли расползается по дельте. Сжал зубы, лишь бы не увидеть плаксивую рожу в отражении скопившихся луж.

Дождь постепенно сбавлял. Купол переводят в режим полудня, когда почти все пластины защиты от ультрафиолета слегка раздвигаются, пуская настоящий свет звезды в Город, но лишь на короткое время. Я вышел к лучам, ощутив приятное тепло, и пусть оно плывёт через толстый слой Купола.

— Я знаю бар недалеко отсюда. Был там однажды. — Дима убрал перчатку и встал рядом.

— И без меня?

— Ты «дурку» и то редко куришь, о каком походе в бар может идти речь?

— Не выёбывайся.

— Это я ещё трезвый! Сегодня планирую повеселиться как в последний раз в жизни. Ты со мной?

— Конечно. Лишь бы не пришлось спускаться опять.

— Но даже если бы пришлось, ты бы спустился?

— Думаю, да.

— Как-то неуверенно.

— Зато как есть.

Димина ухмылка всегда выглядела жутковато, но я отлично знаю, что за слегка отталкивающей улыбкой и родимым пятном прячется искренняя радость. Чувства моего друга всегда трудно распознать, что бы это ни было. Но вот если Дима опускает взгляд на свою обувь, и его нос больше становится похож на клюв, то всё становится понятно — этот верхнеуровневый парень смущён. И он готов даже нагрубить, лишь бы не выглядеть соплёй.

Мы отправились в бар. Решили пройтись пешком, хоть и всё равно молчали по большей части. Я глазел по сторонам, словно впервые видел свой же Уровень. Давно не был здесь при свете дня, когда глаза не режет свет неона. Лишь звезда надо мной, с которой я всегда ощущал особое родство. Люблю её тепло, тоскую, когда на небе темно, и другие звёзды, совсем чужие, светят уже не мне.

Бар выглядит очень странно, я такие видел только в старых журналах брата о Земле. Посреди металлических антенн и подъёмников одноэтажная, стилизованная под древесину хибара смотрелась грязным пятном. Окна, занавешенные изнутри плотными тёмными шторами, отталкивали, словно в баре находится то, что специально спрятано от слишком любопытных глаз прохожего. Меня передёрнуло, и мурашки прошлись по спине. От этого домика тянуло спиртом, запах дешёвого пива осел на слизистой ноздрей. Помню, папа покупал ядрёное ячменное пойло, когда ещё не был мастером, до ночи работая на станках. От отца всегда веяло железом и спиртом, ничем другим.