Медный гамбит
Шрифт:
Он подумал что более худших примет не бывает… может быть…
Если он будет очень стараться, трижды плюнет через левое плечо, не здесь конечно…
— Что-нибудь еще? — повторил он, когда она опустила тяжелый цилиндрический кусок сланца и на воске появилась ее вырезанная бюрюзовая печать.
Мелиса вновь подвесила свою цилиндрическую печать на цепочку, свисавшую с ее горла, рядом с золотым медальоном. Она подула на расплавленный воск, чтобы он побыстрее затвердел, и ласково улыбнулась своему подчиненному.
Павек на мгновение перестал дышать.
— Амфоры запечатаны у вершины.
— Завтра у меня выходной, — ответил он, чувствую себя как последний дурак, пока слова слетали с языка.
Ее улыбка стала шире, показались крепкие, острые, отшлифованные зубы. Павек никогда раньше не видел зубов свой начальницы, но он никогда раньше не видел и ее улыбки.
— Тогда на следующий день после завтра. Ты будешь знать вдвое больше, не правда ли?
Восковая палочка сохранит оттиск печати не дольше одного дня под горячим солнцем Атхаса. А учитывая пот, градом текший с его ладоней, можно было легко предположить, что печать исчезнет еще до того, как Павек доберется до ворот. Он быстро убрал воск в потайной карман своего рукава. Когда воск был в безопасности, он вскочил на ноги. Он был уже на пороге, когда вспомнил о курьерше.
— Девчонка-курьер, которую вы послали за мной, великая. Она просила меня замолвить за нее слово.
— И ты?
— Да — когда-нибудь она будет отличным регулятором. — В его голосе было больше иронии, чем он надеялся, и больше злости, чем ума.
— Я не посылала никакого курьера, — ответила Метиса, мгновенно перестав улыбаться.
Павек остро чувствовал маленький кусок воска в своем рукаве, пока шел мимо таможни к западным воротам, и не задержался для того, чтобы проверить, ждет ли его девица или благополучно смылась с украденной солью. Модекан находился на запад от города. Его жители всегда пользовались западными воротами, когда везли свои товары на рынок. Едва ли кто бы то ни было зарегистрируется в гостинице Модекана и захочет пройти лишние несколько миль до других троих ворот, располагавшихся прямо в центре восточной, северной и южной стен.
Главная улица города уже была полна народу, обычное движение в рыночный день, но у темплара в желтой одежде не возникало никаких проблем, хотя он и шел против движения, если не считать постоянных сердитых взглядов и плевков, когда он проходил мимо.
Регулятор имел право потребовать к ответу любого, кто обидел его или выказал неуважение ко всей общине темпларов. Но, подобно праву обратиться за магической помощью к Королю Хаману, только полный идиот мог сделалть это на самом деле. Павек напустил на себя важный, мрачный вид и внимательно глядел в толпу, выискивая двух мужчин и одну женщину, толкавших тележку, наполненную конусообразными глиняными горшками. Если они не выбрали тащить их тяжелую повозку по более узким улицам, похоже торговцы зарнекой еще не
Регулятор у западных ворот, седой человек, рукава одежды которого были точно такие же, как у Павека, хотя старые и без нашивок, без большой радости принял кусок воска Метисы. Он разломил его напополам и бросил свою половину в грязный таз, где она смешалась с пригорошней таких же отломанных кусков.
— Кого ты ищешь? — спросил он Павека, на счастье сплевывая в огонь.
— Простолюдины. Я узнаю их, когда увижу. Дай мне испектора. Я его займу на какое-то время. А у тебя есть кто-нибудь, за кем ты бы хотел присмотреть?
— Простолюдины, — моргнув повторил более старший регулятор, потом выкрикнул имя. — Эй, Букке! — Молодой инспектор присоединился к ним у сторожки.
Это был человек, с прямыми, выжженными на солнце волосами и бледными, бегающими глазами. Между ними двумя было определенное семейное сходство, особенно когда они оба глядели исподлобья. Букке был большой, сильный человек, привыкший глядеть сверху вниз на любого другого человека, но он был не больше Павека, который скривил свою губу со шрамом и выдержал взгляд Букке, пока, наконец, более молодой темплар не отвел глаза.
— Я скажу тебе, кого надо вытащить из очереди. Ты отведешь их в сторонку и сделаешь вид, как будто вымогаешь у них взятку, как, я уверен, ты делаешь постоянно. А я пока пороюсь у них в вещах.
— А кого мы ищем?
— Ты не ищешь никого. Ты делаешь то, что я тебе сказал, пока я не дам тебе сигнал остановиться. Понял?
Испектор растерянно поглядел по сторонам, но его отец уже ушел от сторожки, и он был один на один с таким темпларом, который показал ему, что и сам ничуть не меньший подлец, чем он. — Да. Хорошо.
В горле уже запершило, а сами темплары покрылись пылью, пока огромное темное солнце карабкалось к зениту. По кивку головы Павека Букке выводил из вереницы любую группу из тех человек, двух мужчин и женщины, тянувших тележку с глиняными кувшинами, и еще несколько злополучных путешественников, которые не подходили под описание, но необходимо было потрясти их, чтобы обратно по дороге в Модекан не прошел слух, что ищут троицу с тележкой.
Прищурившись, Павек посмотрел на горизонт. Еще один столб пыли, кто-то там разворачивается.
Еще трое?
Ну, где же они, трое с тележкой зарнеки? Это должны быть бродячие торговцы, люди, которые живут глубоко в пустыне, за пределами цветущего зеленого пояса Урика. Они проделали долгий путь, прежде чем зарегистрироваться в Модекане. Павек рассчитывал на того, что они пройдут остаток пути, и неважно какие слухи дойдут до них по дороге. Метиса сказала, что амфоры связаны и опечатаны; по правде говоря им нечего бояться темпларов его величества Короля Хаману.
Взгляд Павека упал на семью фермеров — мужчина с сухой рукой, его жена, уже большие дети, маленькие дети и младенец-сосунок. Они были слишком бедны, чтобы иметь тележку, и тащили свое добро на согнутых спинах. Похоже пришло время сменить образец. Павек сунул два пальца в рот и свиснул, привлекая внимание Букке. Испектор прогнал от себя пару возчиков, которыми занимался, и обрушился на семью несчастного фермера.