Медный король
Шрифт:
– Ух ты, – сказал Яшма.
– Заткнись, – уронил Картуз.
Развияр очень ясно видел каждую мелкую звездочку, проглянувшую сквозь неплотные облака, каждый огонь, дробящийся на воде, каждую пуговицу на одежде висельника. Он молча расплатился; Картуз, прежде чем выбраться из лодки, перебросился с лодочником парой невнятных слов.
Они двинулись по настилу, который, хоть и подрагивал под ногами, больше принадлежал твердой земле, чем морю. Когда настил закончился, когда Картуз поднялся по деревянной лестнице и вывел спутников
Картуз зажег потайной фонарь. Они шли – пробирались – по ночным улицам Фер, с их плотно закрытыми ставнями домов, запертыми воротами и калитками, железными, будто в крепости, дверьми. Развияр пытался вспомнить, не проходил ли он по этим улицам раньше, в компании с интендантом Шлопом, но город ночью был разительно не похож на дневную свою ипостась. Из темных переулков их провожали глазами; Развияр шел, положив ладонь на рукоятку меча, прекрасно понимая, что от арбалетного выстрела в упор не защитит никакая кольчуга.
– Стой, – сказал Картуз. – Ждите.
И ушел куда-то в темноту. Развияр остался с Яшмой; парнишка нервничал, то и дело принимался насвистывать, потом обрывал свист и вертел головой, будто его позвали. Он был не рад, что ввязался в авантюру: опостылевший, сырой и шаткий плот сейчас казался уютным домом, покинутым в недобрый час.
Развияр подумал о Луксе и пожалел о своих последних словах. Он представил, как зверуин и Яска смотрят сейчас на темный город, невидимый, но хорошо ощутимый в темноте: ночной порт Фер, территория беззакония. Он сказал им «Встретимся утром». Возможно, он переоценил свои силы.
Он подумал о Яске, о ее нестойком могуществе, о ее страхе перед собственной магией. «Почему ты не берешь меня с собой?!» Он предъявил бы Яску, как оружие и как щит, она вызвала бы молнию с неба… И пошел бы гулять слух о могущественном и мятежном волшебнике, и Яску убили бы через несколько дней – стрелой в спину, отравленной иглой, чашей с отравленным питьем. Развияра передернуло; Яшма подумал, наверное, что он дрожит от страха.
Могущественный маг должен быть окружен стеной щитов и частоколом копий, думал Развияр. Сильная магия отступает перед могучей, могучая – перед великой. Но даже великая магия должна ходить с оглядкой, чтобы не поскользнуться и не раскроить голову о камень. Если я выживу в эту ночь – никогда больше не попрошу Яску о магической услуге. Никогда.
В темной щели переулка переговаривались свистящие голоса. Развияру казалось, что он различает бормотание Картуза – то примирительное, то раздраженное. Разговор сделался громче, в голосе старого плотогона ясно прорезался страх. Что-то пошло не так, то ли старых друзей Картуза не оказалось на месте… То ли они ему больше не друзья.
Яшма облизнул губы. Дернул тощим кадыком:
– Слышь… Чего-то… может, пойдем?
– Стой, – сквозь зубы велел
Картуз вернулся. Он был зол, лысина покраснела, в свете тусклого фонаря блеснули зубы:
– Ну че? Пошли… Ты, это, если не дашь им, чего спросят, – он обернулся к Развияру, – нас обоих к утру на свалке подберут… И тебя! – Картуз подтянул за шиворот Яшму, с тоской озиравшему ближайшие темные подворотни. – Только дернись – пристрелят… Ну, пошли!
– Меч снимай.
В узком коридоре было светло, как днем. Развияр зажмурился; мужчина с рыжеватой редкой бородой, со светлыми волосами до плеч показался ему странно знакомым, и целое мгновение прошло, прежде чем Развияр понял: это всадник-зверуин. Человек из Нагорья.
Он отстегнул ножны.
– Еще есть оружие?
Развияр отдал ножи.
– Еще?
Развияр покачал головой. Нагор быстро, привычно ощупал его рукава и голенища, легко провел ладонями по Развияровым бокам. Звякнула кольчуга.
– Проходи, – сказал нагор.
Развияр вошел в совершенно темную комнату, которая днем служила, наверное, аптекой. Здесь пахло непривычно и резковато, но не противно. Развияр остановился в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Нагор стоял за его спиной.
– Иди сюда, – сказали из глубины комнаты.
Развияр прошел вперед, выставив руки. Нащупал край стола и обогнул его.
– Сядь.
Он начал различать силуэты. В комнате кроме него было двое, не считая нагора, неслышно дышащего в затылок.
Ему подсунули табуретку. Он сел.
– Ты гекса?
– Да.
– Если Картуз наврал, если ты явился, чтобы трепать языком… Чего тебе надо?
– Я хочу тебе кое-что предложить, Новь.
Человек, сидящий перед ним в темноте, не то зарычал, не то засмеялся:
– Кто ты такой, чтобы звать меня по имени? Может, тебе надоел язык у тебя во рту?
– Не надоел, – темнота мешала Развияру, он не видел глаз собеседника. – Мне очень повезло, что я тебя встретил сегодня. И тебе очень повезло. Не хочешь спросить меня о чем-нибудь?
– Если ты блефуешь, наглец, я буду шинковать тебя долго и со вкусом, – помолчав, сказал ночной барон. – О чем тебя спрашивать?
– Например, чья на мне кольчуга.
– Чья?
– Имперского стражника, наездника на крыламах, которого я убил недавно. А перед смертью допросил.
– Неплохо, – пробормотал Новь. – Ты принес мне ее в подарок?
– Нет, потому что она моя. Но если хочешь – у тебя будет таких сколько угодно, и у твоих бойцов – тоже.
– Ты сумасшедший, – сказал Новь с интересом.
– Теперь спроси, что мне сказал среди прочего этот бедняга-стражник.
– Что сказал бедняга?
– Что Фер еще не стал частью Империи. Войска покорят сначала Нагорье, и только потом придут в Фер. Вопрос времени… А теперь спроси, от кого я впервые узнал о тебе, Новь, после смерти Ногтя.