Медный король
Шрифт:
Он опустился в кресло и поставил свечку на пол. Ну и что, ведь это его решение, решение всадника. Он отдал Яску своему брату на «вторую ночь», и тем самым согласился, что она и жена Лукса тоже. Жена Лукса, который дороже, чем просто брат; почему же так хочется пойти к кузнецу и заказать стремена?!
Завтра на рассвете они трогаются в путь. Дорога через тоннель, потом мимо Кипучки, потом через перевал. И почти не придется спать; надо отдохнуть сейчас, пока можно. Подремать хоть несколько часов. Он ведь и собирался, вернувшись в гостиницу, повалиться в постель почти замертво…
Он поднялся.
Он провел пальцем по острию. Боль была сильнее, чем он ожидал. Выступила кровь, быстро закапала на пол. Развияр смотрел на нее со странным удовольствием; ему хотелось взять меч и разорить комнату, разбить гостиницу, расколоть все эти кресла и столы на тысячи щепок. Ни с того ни сего он вспомнил молоденькую Джаль: милую, покорную, со старательной улыбкой на губах.
Он загасил свечку и подошел к окну. Улица молчала; что-то мелькнуло в переулке напротив, вроде как отблеск светильника, прикрытого полой. Город кипит ночной злой жизнью, на развалинах сгоревшей библиотеки поселились, по слухам, пауки Ча, и заплели обугленные балки своей паутиной…
Он стоял так минуту, и две. Воздух ночного Фер пахнул дымом, мочой и страхом.
– Развияр!
Он не обернулся.
Прошлепали босые ноги. Сзади на плечи легли дрожащие легкие ладони:
– Ты вернулся… Развияр, я так боялась… Развияр?
Он не обернулся. Руки Яски потихоньку сползли с его плеч.
– Послушай… Мы… просто уснули. Просто. Ничего не было. Сегодня – ничего! Мы не знали, где ты, когда тебя ждать. Лукс меня утешал. Если бы не Лукс, я бы с ума сошла! Тебя нет уже столько дней… Никто ничего не знает, только – «Ждите»… Развияр, Лукс меня не касался!
– Я видел.
– Ты ничего не видел! И не мог видеть… Ну почему ты не маг, почему не чувствуешь, что я не вру?!
Она говорила все громче. Развияр закрыл окно и наконец обернулся; в комнате было темно. Он чувствовал тепло Яскиного лица, слышал слезы, чуял запах кожи и волос.
– Развияр… – сказала она еле слышно, – что мне делать?! Если ты говоришь, что я должна быть его… мне быть все равно твоей? Даже если ты приказываешь? Ты приказываешь мне быть его, и нельзя не послушать? А потом ты оттолкнешь меня, потому что я его? За что ты так меня? И за что его, как же мы можем…
Она запнулась. Из комнаты, где остался Лукс, расползалась тишина; Развияр слизнул кровь с порезанного пальца. Яска стояла очень близко, она не всхлипывала и даже, кажется, не дышала.
Развияр взял ее за плечи. Сразу понял, что она не врет и никогда не врала ему: у ее губ был вкус правды. Он будто сорвался с вершины, и растекся рекой, и разлился по траве широчайшей равнины. И опять собрался потоком, рванулся вниз по руслу и не слышал ничего, кроме ее сбивчивого дыхания. Он жил и выжил ради сегодняшней ночи. Он взошел на гору и взорвался изнутри – молча, без единого стона, только стиснув зубы.
Теперь Яскино горячее тело превратилось в реку, и Развияр плыл по ней, счастливый, веселый
– Назад!
– Двери…
– На по…
Развияр вскочил. Не хватало воздуха – приходилось дышать ртом. Сердце колотилось, в спешке пропуская удары; сминая такт, затопали быстрые шаги по коридору. Загомонили испуганные голоса, их перервал повелительный рев снаружи:
– Открывайте! Гекса отдайте – остальных не тронем!
Развияр метнулся по темной комнате:
– Свечу! Яска, свечу, скорее!
Темнота залилась красным светом: снаружи, на улице, загорелись факелы, а занавеска была прикрыта неплотно. Развияр одевался, путаясь в одежде, ломая ногти; из маленькой комнаты выскочил Лукс, прикрикнул на испуганную, голую Яску:
– От окна! Уйди!
Он оттолкнул девушку в глубь комнаты и замер у окна, ткнувшись носом в щель между рамой и занавеской. Внизу шумели. Развияр различил голос хозяина; тот что-то канючил, упрашивая.
– Что нам Новь! – рявкнул грубый испитой голос. – В яму Новь! Мы от Хвата! Открывай!
Развияр нашел свой меч.
– Не могу, – причитал хозяин, – ключ отыскать не могу!
– Не можешь?! – что-то тяжелое грохнуло в дверь. – Не найдешь ключа – так мы снаружи отопрем. Жена с детишками дома?
– Я открываю! – закричал хозяин что есть силы, и в этот момент Лукс, с треском оборвав штору, прыгнул вниз.
Развияр бросился к окну и видел, как он мягко приземлился на четыре лапы за спинами людей, столпившихся у входа в гостиницу. Завертелись клинки. Повалился первый труп, первый раненый отскочил, прижимая руки к животу. Трое уцелевших головорезов напали на Лукса с трех сторон, и по их повадкам Развияр понял, что им уже приходилось сражаться со зверуинами.
– Шкуру над камином! – кричал предводитель. – Шкуру прибью гвоздями! Не попишите ему задницу, ребя!
Развияр вскочил на подоконник. В этот момент распахнулась незапертая дверь, и в комнату из коридора ворвались незваные гости – двое с мечами и третий со взведенным арбалетом. Яска попятилась, прикрываясь обрывком портьеры. Развияр успел увидеть, как Лукса прижимают к стене противоположного дома – и прыгнул обратно в комнату.
Меч гекса не был приспособлен для того, чтобы сражаться под крышей. Слишком длинный даже для боев в лесу, он был когда-то выкован для войны в чистом поле. Развияр швырнул креслом в невысокого костлявого мечника и пошел в атаку на второго, плечистого, стараясь держать противника между собой и арбалетчиком. Длинный клинок распорол обивку на стене, драпировка разинулась черным ртом. Развияр в последний момент отбил тяжелейший удар, так что посыпались искры из глаз – и из-под скрестившихся клинков. Плечистый получил преимущество, в это время Яска, вынырнув из темноты, хлестнула врага занавеской по глазам. Развияр воспользовался его мгновенной слепотой, проткнул, подхватил тело и успел прикрыться им, как щитом, от стрелы. Бросил свой меч, перехватил клинок мертвеца и убил арбалетчика прежде, чем тот догадался отступить.