Медный всадник
Шрифт:
Самым страшным было то, что мальчика увел не Олег, – Света хорошо запомнила его и узнала бы по фотографиям. Нет, человек был моложе, явно из тех, кого теперь называют – без определенного места жительства. Значит, Олег не один. Это совсем плохо – если он сумел убедить кого-то, что нашел в ее лице подходящую жертву для шантажа, если у него есть помощники, значит, бороться придется и с ними.
Прежде чем отправиться в милицию, она забежала домой. Хотела посоветоваться с Акентьевой, проверить, все ли в порядке с Сашей. Мальчик, по словам няни, поднял страшный плач, когда уводили его брата. Сейчас он немного успокоился, Альбина прижала его к себе.
– Мама здесь, скоро и Женя будет здесь! – сказала она. – Он просто пошел погулять с дядей, но он скоро вернется!
Она не сомневалась, что ребенок у Швецова – сердцем чувствовала. Это, с одной стороны, успокаивало – по крайней мере, она знала, кого искать, но что он хочет, что он задумал?! А главное – неизвестно, где он сейчас. Она надеялась, что Олег остановился у одного из своих старых знакомых, но те из них, чьи телефоны остались в записной книжке Альбины, о Швецове не слышали с момента его ареста. Не похоже, чтобы лгали.
– Если он что-нибудь сделает, я своими руками его убью, клянусь! – сказала она тихо.
Акентьева в ужасе качала головой – глаза у Альбины стали совсем безумными.
– Успокойся, – просила она, – ну что он может сделать, он же не сумасшедший! Заплатим, если надо. Не бойся, все будет хорошо!
Хотела бы Альбина в это верить.
Из милиции она вернулась растерянной – у нее отказались принять заявление.
– Они говорят, – объясняла она Акентьевой, переживавшей не меньше ее самой, – что нет причин! Что это наши семейные дела… Говорят, что я должна ждать сколько-то там дней, и если за это время муж не согласится встретиться… Я ничего не понимаю!
Акентьева кивала – так и должно быть по логике вещей.
– Нужно позвонить Андрею Всеволодовичу! – сказала она. – Володя вернется сегодня и с ним поговорит – боюсь, меня он слушать не будет.
Андрей Всеволодович был крупной шишкой в городском ГУВД и старым знакомым Акентьева-старшего. Большой поклонник его спектаклей. К несчастью, Акентьев отбыл на дачу в Комарово – послед-ние приготовления перед долгой зимой, когда на дачу выезжали только изредка.
Вернуться должен был наутро. Почти всю ночь Альбина не могла сомкнуть глаз. Лежала и смотрела в темноту. Ждала. Ждала, когда вернется Владимир Акентьев, ждала звонка от Олега. Хоть что-нибудь… Мучительнее всего была неизвестность. Вставала, подходила к окну и смотрела на освещенную улицу. Где-то там ее мальчик, он думает о ней, сердце сжималось. Она готова была выбежать на улицу и обыскивать двор за двором.
Наутро раздался звонок в дверь. Акентьева не успела выбраться в коридор со своим ревматизмом – она тоже плохо спала, Альбина слышала, как она вздыхает, шаркая по коридору.
Альбина была уже у дверей. Звонок повторился, ее руки судорожно срывали все эти цепочки, засовы… Она не заглянула в глазок, прежде чем открыть.
Переплет поймал распахнувшуюся дверь. Альбина застыла, глядя на него, улыбающегося. В неярком свете на лестничной площадке лицо его было странно бледным. Он сделал шаг навстречу, взял ее за плечи и мягко отстранил, чтобы войти.
– Здравствуй! – сказал он просто.
Голос у него стал другим, отметила она про себя. Стал он сладок, как малиновый звон. А лицо, лицо было прекрасно как ангельский лик. Никогда еще Альбина не видела таких лиц… Она почувствовала, как сердце наполняет истома.
– Сашенька! – Акентьева заковыляла к нему навстречу, забыв о своих ревматизмах – радикулитах. – Как же так, почему ты не написал?
– Письма долго идут, слишком долго. Я все равно бы их обогнал, – сказал он, прижимая к себе мать, как показалось Альбине, без особого чувства. Акентьева прослезилась.
Альбина оставила их – освежиться после ночи. Взглянула на себя в зеркало – лицо измученное и удивленное. «Что с тобой?! – спрашивала себя, споласкивая лицо холодной водой. – Приди в себя, ради всего святого – ради детей!»
Не получалось.
Альбина чувствовала, что она околдована, даже пропажа ребенка не так ее тревожила. «Что с тобой?!» – спрашивала она себя. Где все те слова, что она хотела бросить ему в лицо еще тогда, когда мыкалась, пытаясь найти работу и везде получая отказы. Она, правда, не была уже уверена, что по его вине… И вообще, какая разница – даже если и так! Она вдруг поняла, что ей, в самом деле, это безразлично. Словно это был другой человек. Прекрасный человек. Она засуетилась, нужно было подкраситься… Нет, наваждение отпускало понемногу – пока она не видела его. Но стоило вернуться к Саше – он уже устроился в гостиной, осматриваясь со спокойствием буддийского монаха, – и снова Альбина почувствовала, как накатывает какая-то странная истома, только от одного его голоса. «Что там с ним сделала Сибирь?» – подумала она, не веря своим чувствам. В памяти какие-то легенды…
Пили чай. Альбина смотрела на него – первое впечатление не было обманчивым, ей не показалось, он и в самом деле сильно изменился. Никаких человеческих страстей не отражалось на его челе. Небожитель! И сообщение о похищении ребенка он выслушал с поистине олимпийским спокойствием.
– Я думаю, мы его найдем сами… – сказал он спокойно. – Ни к чему привлекать милицию.
– Да как же так, Сашенька?! – всплеснула руками мать. – Мы даже не знаем, где он сейчас находится! Где ты искать его будешь? И потом, эти люди… Они ведь могут быть опасны!
– Я найду, – пообещал Акентьев и встал.
И Альбина, которая слушала его завороженно, закивала. Она поверила. Она готова была подождать. Режиссер все равно задерживался. Пусть Саша поищет, он найдет. Она вернулась в свою комнату, села у окна и смотрела на собственное отражение в стекле. Улыбалась своим мыслям. «Что с тобой?!» – кричал внутренний голос. «Я просто схожу с ума, вот и все, – отвечала она. – Но до чего же это чудесно, оказывается…» Почему она так ненавидела его?! Впрочем, неважно, теперь все в прошлом. Все!
– Что с тобой, Альбиночка? – спросила Акентьева, заходя к ней, и ласково прикоснулась к ее плечу. – Вот не надо было такой крепкий чай сейчас-то пить, лучше приляг и отдохни хотя бы немного. Хочешь, я тебе принесу снотворного?
Альбина взглянула на нее с улыбкой, которая заставила Акентьеву горестно покачать головой.
– Девочка моя,…– пробормотала она.
От снотворного Альбина отказалась, попросила только присмотреть за Сашей. Света сегодня не приходила – после всего, что случилось, и речи не могло быть ни о каких прогулках. Альбина осталась наедине со своими мыслями. Впрочем, мыслей было немного. Было какое-то странное ощущение пустоты и радости. Светлое странное чувство, которое пробудил в ней Александр. Только теперь она стала понимать, что последние годы испытывала чудовищное, нечеловеческое напряжение. А теперь все куда-то отступило, стоило появиться ему. И она была так благодарна за это. Скорее бы он вернулся. Мысли о сыне мешались с образом Александра. Что за колдовство? Неужели, и правда, все это время она подсознательно желала этой встречи? Она пыталась мыслить рационально, но уже понимала, что проигрывает – разум отступил, остались одни чувства. Чувства, над которыми она была не властна. И как же сладко было это поражение!