Медный всадник
Шрифт:
После сибирского городка с его горсткой никчемных обитателей, их простыми эмоциями, было непросто снова приспособиться к шумному городу. Для него шумному вдвойне, ибо Александр Акентьев научился многому за время жизни вдали от него. В своих поисках Переплет руководствовался чутьем, в шуме города он ловил тонкие, никому не различимые эманации страха, ненависти, любви…
По пути сделали небольшой крюк – черная машина с затененными стеклами проползла мимо здания на канале, где когда-то странный человечек с прозрачными тонкими пальцами принимал
Акентьев подумал, что она права – к чему эти сантименты! Он прикрыл глаза рукой и сосредоточился. Он знал, что сможет найти мальчика в шуме города, в его водовороте – обещание, данное им Альбине, не было пустыми словами.
Автомобильные гудки, рекламы, запах бензина, губная помада с блестками. Уличный торговец расплачивается со своей «крышей», смятые купюры, татуировка на руке… Окна, окна, окна. Акентьев скользил по ним взглядом, но интуиция подсказывала, что искать нужно не там. Мальчик был на территории города, но одновременно вне мира живых… Что бы это значило?!
В мыслях Переплета не было никакой суеты, никакого волнения. Он продолжал искать. Обложки журналов, голубиные крылья… Дальше, дальше… Рок-музыка, воздушные поцелуи, сигаретный дым. Голодная проститутка на перекрестке перебирает в кармане мелочь, подмигивает прохожему в пальто. Прохожий – бывший номенклатурщик, с язвой желудка… Мокрые крыши… Вода в подвалах, что-то там еще, глубже, глубже… В землю, к мертвецам… Глина и прах. Он вдруг почувствовал, что каким-то образом все это связано – ребенок и мертвые. Машина стояла в пробке, бойкий подросток подскочил к ней со своим баллончиком и тряпкой – протереть стекло, увидел лицо Ангелины и, испугавшись почему-то, отбежал.
– Он на кладбище, – сказал Переплет.
Ангелина, не оборачиваясь, кивнула.
Олег сидел в углу на старом ватнике, держал на коленях ребенка. Мальчик уже давно перестал плакать и с интересом рассматривал новых знакомых.
– Ну вот, сынок, видишь, как папка-то теперь живет? Это твоей мамке спасибо надо сказать, она меня сюда выгнала из дома, с тобой увидеться не давала, стерва!
Мальчик сосредоточенно слушал.
Олег разглядывал его лицо, спрашивал остальных:
– Как, похож на меня?!
– Похож! – успокаивали бомжи, умиленно улыбаясь ребенку – глаза добрели.
– Папа, а почему так пахнет? – спросил мальчик.
– Ишь, запах ему не нравится, – усмехнулся Карлыч и подбросил дров в костер. – Так что ж теперь, с нами будет жить? Летом еще ничего, а потом холода настанут.
– Настанут холода, мы на Турухтанные острова откочуем, как птицы перелетные, – сказал Олег. – Сам говорил, там «энергетика», вот там и будем зиму зимовать. У чертей твоих огоньку позаимствуем!
Старик встрепенулся. Остальные угодливо
– Хочешь на острова? – спросил Олег у сына. – Кораблики! Настоящие, большие!
Мальчик, подумав, закивал.
– Ну вот, – улыбнулся Швецов. – Главное – найти к ребенку подход! Хочешь попробовать?
Мальчик заинтересовался содержимым его стаканчика, но когда Олег поднес его к лицу сына, тот сморщился и готов был расплакаться – запах сивухи ударил в нос. Олег зашипел сквозь зубы. Теперь все должно было быть так, как хочет он. Любое сопротивление, даже когда речь шла о ребенке, вызывало в нем злобу. Но он взял себя в руки и погладил мальчика по головке.
– Да не надо ему, счас же стошнит! – сказал кто-то.
Олег достал из кармана кусочек странно душистого сахара, полученный по дороге из зоны от какого-то сектанта. Сектант угощал водкой, поэтому Олег не стал затевать с ним спора насчет религии. А сахарок был полезный – пропитан чем-то наркотическим. Легкое совсем снадобье. Хорошо, что приберег – словно шепнул кто – пригодится еще. На него самого это снадобье производило невеликий эффект – но ребенку большего и не нужно.
– Так чего теперь? – спросил его один из бомжей. – Мать-то заплатит за ребенка?
– А ты в мои дела не лезь! – отрезал Швецов.
Его недалеким компаньонам ничего, кроме банального шантажа, в голову не приходило, Швецов, впрочем, и сам ничего более остроумного и доходного измыслить не мог, как не пытался. А ведь теперь у него на руках козырь, о котором только можно было мечтать. Но как распорядиться этим козырем? Качая сына на руках, он лихорадочно пытался сообразить, что делать дальше. Пока что нужно позаботиться, чтобы ребенок не доставлял хлопот. А сахарку оставалось мало. И игрушек тоже не было.
Мальчик быстро заснул. Швецов отцепил маленькие ручонки от своей шеи и уложил ребенка на ватник, возле огня.
– Ишь, разомлел! – сказал старик. – Ты не бойся, я пригляжу, чтобы не обожгло!
Олег кивнул. Снаружи, вроде, послышались шаги. Швецов выглянул наружу – нет, показалось, наверное. Кто его сможет найти здесь? Разве что бомжи выдадут! Не посмеют. В любом случае, бояться нечего. Олег заранее все просчитал – даже если Альбинка и побежит в милицию, никто у нее с первого раза заявление-то не примет, а примут – так ничего делать не станут. Да и по любому – он отец, так что никто его в похищении обвинять не станет. Акентьева здесь нет – совсем славно.
Он, шатаясь, направился к выходу – по нужде. По нужде обитатели склепа особо далеко не ходили, но уже у дверей Олег остановился, заметив среди могил какое-то движение.
Ангелина, словно тень, скользила среди старых памятников. Александр шел за ней. Он не ощущал никакого волнения, пульс бился ровно. Здесь, на кладбище, все казалось знакомым. Это он был здесь дома, а Олег Швецов и его собутыльники – незваными гостями.
– Мертвые, как малые дети – беззащитны перед хамом, – подумал он вслух.