Медовый месяц на Бали
Шрифт:
– Натали много часов подряд – рискуя навлечь на себя проклятие Греты, Лео и даже Массимо – убеждала меня в том, что ты не такое чудовище, каким кажешься из-за своих поступков. Что в свое время только ты защищал ее от жестокого мира. Что ты многое для нее сделал, ничего не требуя взамен.
Его взгляд стал непроницаемым, но Алекс заметила, как он напрягся.
– А она не говорила, что в конце концов я все-таки потребовал плату за все, что для нее сделал?
– Ты удивился, что она тебя защищает. Значит, ты в самом деле такой негодяй?
– Не
Когда Алессандра переехала в Италию, Грете стоило большого труда создать благоприятную среду для ершистой девчонки-подростка. Комната и вся вилла стали для нее тихой гаванью.
– Я думал, Натали хранит верность только Массимо, – произнес он так тихо, что она едва различила слова.
– Наверное, гораздо проще, когда чувство к одному человеку вытесняет то, что испытываешь к другому. Но так не бывает, верно?
Он дернул головой. Она поняла, что задела его за живое. Но ответил ей по-прежнему хладнокровно:
– Признаю, я не привык к большой семье и происходящим в ней драмам. Поэтому… нет, я понятия не имею, как бывает. Натали в юности была настоящей дикаркой. И если она все же меня защищает, мне есть за что ее благодарить. Только не думай, что мои достоинства искупают мои недостатки… И не забывай, что мы с тобой муж и жена.
– Ты хочешь, чтобы я продолжала жить с тобой, как будто ничего не случилось? – ошеломленно спросила Алекс.
– Ты узнала причину моих поступков. – Он обвел комнату рукой. – Я безжалостный делец, который стремится управлять финансовым центром Милана, а БФИ просто стала моей первой мишенью.
Послеполуденное солнце золотило его лицо, ласкало его любящими лучами. У нее перехватило дыхание, когда она увидела сходство, которое не замечала прежде. Его глаза так похожи на глаза Массимо, особенно когда он улыбается. Презрительная складка у рта – совсем как у Лео, когда он чем-то недоволен. Он имеет полное право находиться здесь, в месте, которое она считает своим домом…
– Мы с тобой очень разные… и по-разному относимся к тому, что случилось.
– Отлично. А может быть, ненадолго забудем обо всем и обо всех, будь они прокляты? – Он не сдержал досады.
– Ты первый начал.
– Алессандра, наш брак не имеет отношения к Брунетти.
– Ви, здесь я с тобой не соглашусь. Ты слишком привык играть людьми, как шахматными фигурами. Может быть, ты просто не способен понять. Ты требуешь от меня верности и в то же время губишь их… Не представляю, как нам жить дальше. Ты меня обманул.
– Я тебе ни разу не солгал.
– Ладно, не цепляйся к словам. Ты скрыл от меня правду… Я все время пытаюсь понять, что ты чувствовал в детстве, как ранила тебя тогда черствость Греты…
– Черствость?! Она обозвала мою мать шлюхой и охотницей за богатыми отступными. Из-за нее я вырос изгоем. А мама… У нее случился нервный срыв, от которого она так и не оправилась. Она не могла работать, и нас выкинули на улицу. У нее развилась ранняя деменция.
Сердце глухо забилось у нее в груди. Тоска в его глазах растворяла ее праведный гнев.
– Грета в этом не виновата!
– Да неужели? У нас не было денег, и мама не получила даже минимальной медицинской помощи! В том, что теперь ей требуется круглосуточное наблюдение в доме для престарелых, виноваты все Брунетти! – Он напомнил ей раненого зверя, который собирается напасть. – В том, что ее болезнь зашла так далеко и развилась так быстро, что она даже не узнает меня, виноваты они!
– Она и тебя не узнает?! – прошептала Алекс.
Сердце у нее разрывалось от жалости к нему. И к себе тоже. Как ей преодолеть созданную им пропасть? Как увести его с пути саморазрушения? Он привык жить со своей болью и гневом, видеть в Лео и Массимо врагов, а его ненависть покоится на прочном основании, заложенном в детстве. И если она останется с ним, зная, что он ненавидит ее близких, кем будет она сама?
Он покачал головой и стиснул челюсти.
– Ей кажется, что я по-прежнему десятилетний мальчик. Она… как будто застыла в том году.
– Почему ты ничего мне не рассказал?
– Потому что мне не нужна жалость, которую я сейчас вижу в твоих глазах.
– Тогда что тебе нужно?
– Ты дала мне слово. Мы обещали друг другу будущее. Вот чего я хочу.
– Я по-прежнему не верю, что Грета совершила что-то настолько…
– Тебе мешает чувство благодарности к ним. Ты не знаешь, какие они на самом деле. – Они не демонстрировали тебе врожденные высокомерие и властность!
– Значит, мне больше нельзя их любить? Когда я узнала, что Карлос – мой биологический отец, я переехала жить к нему. Грета приняла меня с распростертыми объятиями, она сделала так, чтобы их вилла стала моим домом. А после смерти Карлоса она стала моим оплотом. Лео и Массимо приняли меня и обращаются со мной, как с кровной родственницей. Ты не представляешь, Винченцо, как много они для меня значат!
– И тем не менее ты якобы понимаешь, почему я так враждебно к ним отношусь?
Его глаза полыхнули гневом. Алекс не привыкла видеть его таким. Ей хотелось взглянуть на происходящее с его точки зрения, но он требовал от нее немедленных ответов. Она глубоко вздохнула и заговорила, тщательно подбирая слова:
– Ты прав. Наверное… мне не понять, что тебе пришлось пережить. Но ты не знаешь, как Сильвио обходился с Лео и Массимо. Они ни в чем не виноваты. Они не заслуживают того, чтобы ты их наказывал. Истинный преступник – Сильвио Брунетти. Но он уже умер.
– Они носят фамилию, которую я ненавижу всю жизнь. И потом, cara, на войне неизбежны случайные жертвы.
– Значит, вот как, Ви? Война? – Сердце у нее упало.
– Si. Война, которую я веду уже давно. Война, в которую я вложил все. Я много лет искал их недостатки, слабые места. И нанес удар. И я не собираюсь.