Медовый месяц в Париже
Шрифт:
Дженни вытерла слезы. Может, ей удастся быстро пройти по проходу и выйти за дверь до того, как кто-то заметит, что она плакала? Подняв голову, чтобы посмотреть на проход, Дженни замерла.
Она узнала силуэт стоящего перед ней человека.
Это был Алекс.
Что он здесь делает? Каким образом он ее нашел? Ведь он не должен возвращаться до завтра.
Ее глаза привыкли к тусклому освещению церкви, а стоящего перед ней Алекса освещал яркий свет. Она не видела его лица, но смотрела на него умоляющими глазами, прося сообщить, какая судьба ее ждет.
А затем помещение начало
Алекс смотрел на нее. Только на нее.
На его лице больше не было той унылой маски, которую она привыкла видеть. Его глаза были полны огня и решимости, и…
И в этот самый момент лицо Алекса стало расплываться, ибо глаза Дженни застилали слезы. Но это не важно. На всю оставшуюся жизнь она запомнит этот его взгляд. Перед ней был прежний Алекс. Он стремительно возвращался к ней.
Он так крепко прижал ее к себе, что их тела почти столкнулись. Дженни было на это наплевать. Она хотела оказаться в его объятиях, именно этого она ждала. Она услышала собственный смех, который прервался, когда Алекс припал к ее губам.
Спустя какое-то время он что-то прошептал ей на ухо. Дженни не расслышала. Она была слишком счастлива, чтобы слышать какие-либо звуки. Когда она не ответила, он снова задал ей вопрос:
— Дженни… Ты выйдешь за меня замуж?
Немного отстранившись, она посмотрела на него, нахмурившись:
— Что?
Алекс улыбнулся ей, и она почти забыла, что следует ему ответить. У него была такая замечательная улыбка, которую она так давно хотела увидеть.
— Но… мы уже женаты, глупенький.
Алекс лишь рассмеялся:
— Значит, ты согласна?
— Я… но… но…
Он обнял ее:
— Давай снова поженимся. Здесь, если тебе тут нравится.
— З-зачем? Мне это не нужно, Алекс. — Она протянула руку и прикоснулась к его губам кончиками пальцев. — Мне нужен только ты.
Выражение его лица стало серьезным.
— Вот почему я хочу, чтобы на этот раз свадьба была по правилам. Мы поженимся не из-за мимолетной прихоти, а с осознанием того, что нас ждет в будущем. И ты мне нужна, Дженни. Всегда.
Перед глазами Дженни снова все закружилось.
— Каким же я был глупым, — пробормотал Алекс.
Дженни вытерла глаза.
— Но ты все равно мой любимый глупыш. И ты не должен себя ругать, мистер Перфекционист. Ты должен был просто позволить себе горевать по поводу того, что подбросила тебе жизнь. Никто на твоем месте не смог бы столько времени держать свои чувства при себе. Даже самые стойкие из нас не выдержали бы того, что пришлось пережить тебе.
Алекс оглянулся через плечо, затем снова пристально посмотрел в ее лицо:
— Самое забавное в том, что, как только я поступил так, как ты говорила, как только я посмотрел правде в глаза, хотя это было настоящим для меня испытанием, я обрел душевный покой. Ничто не может быть хуже, если я тебя потеряю. Наконец я понял, чем обладаю и что собираюсь потерять. И я больше не мог ждать. Я должен был приехать и разыскать тебя.
Она едва заметно нахмурилась:
— Как ты меня здесь нашел?
Он улыбнулся и слегка пожал плечами.
— Я спрашивал о тебе в пабе, и кто-то сказал, что видел, как ты пошла сюда. В такой маленькой деревне ни от кого не скроешься… — Он огляделся, посмотрел на потолок церкви, затем снова на Дженни. — Ты хочешь, чтобы мы еще произнесли клятвы верности и любви здесь, в этом красивом месте?
Дженни начала хохотать.
— Что смешного? — спросил Алекс, будучи немного озадаченным.
Дженни схватила его и привлекла к себе.
— Я люблю тебя, — тихо сказала она, по-прежнему ощущая, как в душе расцветает радость.
Эпилог
Молли шла по проходу церкви так, как ее учили. Это занятие показалось ей сложнее, чем она предполагала. Будучи взволнованной, она шла слишком быстро и едва не наступала на подол красивого платья Дженни.
Дженни была похожа на принцессу. Ее волосы были подобраны наверх, а на голову надета… Как она называется? Тиа… Ти… Ну, эта сверкающая штучка в волосах, похожая на корону. Платье Дженни было длинным, гладким и белым. Молли решила, что хочет точно такое же платье, если когда-либо выйдет замуж или станет принцессой. Хотя, может, она позаботится о том, чтобы на ее платье было больше бриллиантов и жемчугов. У Дженни красивое платье, но немного простоватое. Никаких оборочек и бантиков.
А папочка выглядел почти как принц в своем темном костюме. Выражение его лица было торжественным. Ему и положено быть серьезным и торжественным, ведь по этой же причине принцы не надевают на голову эти сверкающие штучки, похожие на корону. На них они будут смотреться глупо.
Молли сдержала хихиканье и подняла выше букет, чтобы прикрыть рот.
Она до сих пор так и не поняла, зачем папочка и Дженни женятся во второй раз. Разве у них не получилось с первого раза? И все же Молли была совсем не против. Ведь на нее надели красивое белое платье с темно-зеленым поясом, и она несла цветы. Все, мимо кого она проходила, делали умиленные лица, — значит, она хорошенькая. Молли притворялась, будто не замечает, но в глубине души была польщена вниманием.
Она лишь печалилась о том, что здесь нет ее мамочки, которая могла бы на нее посмотреть. Она слышала, как папочка что-то говорил о взлетах и падениях и как пребывание в горах помогло ему пережить печаль.
Теперь они остановились перед алтарем, и священник начал что-то говорить своим монотонно-скучным голосом, поэтому Молли решила подумать о горах. Она еще не ездила туда с родителями, но возможно, когда ей взгрустнется, она залезет на верхнюю площадку игровой горки в саду. Она очень высокая. Она по-прежнему иногда грустит и злится, хотя и не понимает до конца почему. Но Дженни говорит, что это нормально. И когда Молли грустит или сердится, Дженни ее крепко обнимает, а папочка усаживается на пол в гостиной, играет с ней и читает ей книжки. Молли прикусила губу. Может, ей вообще не следует забираться на игровую горку?