Медовый месяц
Шрифт:
— Да я едва успел рот раскрыть!
— Вот здесь ты ошибаешься. Ты успел все испортить.
Его челюсть выдвинулась вперед.
— Это правда?
— Да, правда. Меня никогда нельзя было назвать плаксой, Дэш Куган, но, с тех пор как я в тебя влюбилась, мне досталось сполна. И предупреждаю, что ты сильно расстраиваешь меня и, если будешь продолжать в том же духе, я очень скоро не выдержу и заплачу. Мне нечем тут гордиться — честно говоря, мне стыдно, но это ничего не меняет. Если тебе не хочется провести остаток этого жалкого подобия медового месяца рядом с ревущей женой, то веди
Опустив голову, Дэш поддал носком сапога камешек. Когда он начал говорить, голос его звучал тихо и чуть хрипловато: — Хани, я еще ни разу не был верен женщине!
Стрела боли поразила ее навылет.
Дэш посмотрел на нее грустными глазами.
— Когда я думаю о своей прошлой жизни, о тех годах, что нас разделяют, не говоря уже о том, что придется оборвать две карьеры, никак не могу поверить, что все-таки решился на это, — не из-за себя, просто невыносима мысль, что пострадаешь ты. Знаю, я, должно быть, сумасшедший, но, когда в моей жизни появилась ты, я не смог ничего с собой поделать.
Вся ее обида исчезла, и душу переполнила нежность.
— Думаю, я тоже немного сошла с ума. Я люблю тебя так, что мне иногда страшно становится. Дэш прижал ее к груди.
— Я знаю. И люблю тебя еще больше. И поэтому нет прощения тому, что я сделал.
— Дэш, пожалуйста, не говори так. Он погладил Хани по голове.
— Ты пробираешь меня до костей, даже когда я не смотрю на тебя. Все шло бы прекрасно, если б ты не повзрослела на моих глазах. Но ты вдруг стала совсем взрослой и, как я ни старался, никак не становилась прежним ребенком.
Потом они долго стояли молча, и тишину нарушал лишь звук шумевшего позади водопада.
Когда они уже заканчивали разбивать лагерь, небо затянуло тучами, пошел моросящий дождь и заметно похолодало. Хани продрогла и промокла, но была счастлива как никогда.
— Как смотришь на то, чтобы перекусить? — Дэш затянул «молнию» на входе установленной им маленькой палатки.
Хани подошла к джипу, но, пока доставала большую жестяную коробку с провизией, рядом оказался Дэш и забрал коробку у нее из рук.
— Она же не тяжелая, — запротестовала Хани. — Я могу я сама достать.
— Не сомневаюсь, что можешь. — Наклонившись, Дэш коснулся губами ее губ.
Хани незаметно улыбнулась, вспомнив его недавние громогласные заявления. Большего трепача, чем Дэш Куган, она еще не встречала.
На палатку, всколыхнув ветви пальм, обрушился порыв пронизывающего ветра. Хани поежилась:
— Я думала, в этих местах тропический климат.
— Ты замерзла?
Она кивнула.
— Это хорошо!
Хани с любопытством посмотрела на мужа.
— Погода может меняться здесь очень быстро, особенно зимой. — Дэш говорил это с явным удовольствием. — Сейчас единственное в году время, когда здесь нужна палатка. В другое время достаточно было бы продуваемого ветерком тента, чтобы укрываться от солнца и держаться подальше от насекомых. Пока я здесь приберу, достань для нас сухую одежду и возьми свое теплое белье.
Хани так и сделала, но, когда направилась к палатке переодеться, Дэш преградил ей дорогу:
— Не сюда. — Взяв Хани за руку, он завернул сухую одежду в пончо и повел ее к пальмам.
С каждой минутой становилось все холоднее, и у нее уже начали стучать зубы.
— Боюсь, я уже слишком замерзла для прогулки, Дэш.
— Давай-давай! Для тебя это пустяки. Бодрящий холодок ни для кого не смертелен!
— Ничего себе холодок! У меня же пар изо рта!
Дэш усмехнулся:
— Ты что, уже хнычешь, или это мне только кажется?
Хани вспомнила о замечательных пуховых спальных мешках, в которые можно было бы забраться прямо сейчас и где она могла бы получить еще пару уроков искусства любви.
— Ничего тебе не кажется.
— Вижу, мне следует заняться твоим закаливанием.
Дэш провел ее через заросли, и у Хани захватило дух. Перед ними среди папоротника и покрытых мхом камней лежало маленькое озерцо, с поверхности которого в холодный воздух подымался пар.
— Я уже говорил тебе, что здесь есть горячие источники, — сказал Дэш. — Ну что, не снять ли нам одежду? Пойдем повеселимся!
Хани начала уже расстегивать блузку, но окоченевшие пальцы не слушались, и Дэш успел раздеться первым. Он помог Хани стащить мокрые джинсы и повел в озерцо, остановившись, когда вода достала ему до пояса; у Хани на поверхности остались лишь грудь и плечи. Прикосновение горячей воды к озябшему телу вызвало необычайное ощущение. В холодном воздухе грудь Хани покрылась гусиной кожей, а соски сморщились и стали твердыми, как камешки, Дэш наклонил голову и погрузил один из сосков в тепло своего рта. Откинув голову, Хани наслаждалась этой нежной лаской. Затем его рот переместился к другому соску.
Потом Дэш отпустил ее и стал обливать теплой водой озябшие плечи, не давая ей окунуться и согревая водой и ладонями больших загорелых рук.
Хани начала гладить под водой его бедра и низ живота. Соски размягчились и увеличились под теплыми пальцами Дэша, как почки под летним солнцем. Руки ее осмелели. Она гладила его, пока он не застонал.
Потом они спустились к центру озерца, пока вода не закрыла ей плечи.
— Обними меня ногами за талию, — проговорил Дэш хриплым голосом.
Хани слизнула с его скул капельки влаги и сделала то, о чем он просил.
Он ласкал ее под водой, руки его ненасытно исследовали каждый дюйм ее тела, и от этих неистовых ласк у Хани перехватывало дыхание.
— Дэш… — Она сильнее обхватила его бедрами. Он со стоном выдохнул ее имя и повел к палатке.
Они пробыли в пальмовом каньоне два дня, и Дэш за это время, казалось, помолодел прямо у нее на глазах. Резкие линии в уголках рта смягчились, потухший взгляд зеленых глаз вновь оживился. Они столько смеялись, дурачились и занимались любовью, что иногда Хани начинала сомневаться, кому из них двадцать лет — ей или ему. Она готовила яичницу с беконом на походной плитке, а когда на третий день утром они уезжали из каньона, на глаза ей навернулись слезы. Дэш хотел воспользоваться тем, что вновь потеплело, и показать ей все вокруг, так что следующие несколько дней они собирались провести на берегу Калифорнийского залива, или моря Кортеса, как его еще называли.