Медовый месяц
Шрифт:
Оценил Ринальдо и увитый плющом ресторанчик, расположенный в конце узкой аллеи. Удовлетворенно кивнул, когда их провели к отдельно стоящему столику, что давало возможность посидеть в относительной тишине.
— Прости, я и забыла, что временами тут бывает довольно шумно, — проговорила Джессика виноватым тоном, но Ринальдо отмахнулся от ее извинений.
— Это, дорогая Джесси, отличительная черта хорошего ресторана, — объяснил он и взял карту вин.
К счастью, список вин тоже пришелся ему по душе. А угодить собрату по профессии вовсе не легкое дело! Затем он долго обсуждал с метрдотелем,
Вино и еда оказались превосходными, и, к своему удивлению, Джессика обнаружила, что ей нравится общество Ринальдо. Он так забавно рассказывал про порядки, которые царили на их фирме в правление дяди Витторио!
— Вообрази, расчеты производились чуть ли не на арифмометрах, — сказал Ринальдо. — А телефонному аппарату место было только в музее!
И, конечно же, Джессика была рада известиям о своей старой подруге Лавинии, младшей сестре Ринальдо, с которой она познакомилась в школе, куда итальянку отправили оттачивать английский. Будучи обе сиротами — родители Ринальдо и Лавинии тоже погибли в автокатастрофе, — девушки не только подружились, но и немало времени проводили в гостях друг у друга. Где я, на свое несчастье, и познакомилась с Ринальдо, напомнила себе Джессика.
— Лавиния всегда была такой смешной, верно. И ужасной выдумщицей, помнишь? — спросил он.
А потом рассказал, что его младшая сестра, к изумлению всей семьи, решила стать писательницей, да так преуспела на этом поприще, что ее детективы пользуются бешеным успехом.
— Ничего себе! — потрясенно воскликнула Джессика и улыбнулась, когда Ринальдо поведал ей, что именно эти слова произнесла их бабушка, впервые прочитав творение внучки.
Джессика была рада слышать, что синьора Аккилини, милая и добрая старушка, до сих пор чувствует себя прекрасно и твердой рукой правит в Фодже, куда пришлось переехать Ринальдо.
Вообще, из слов Ринальдо явствовало, что он забросил юридическую карьеру и пытается вывести семейный бизнес на современный уровень. А проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться, оказались очень не шуточными.
— Ты жалеешь, что оставил юриспруденцию? — спросила Джессика. — Жизнь винодела в Фодже наверняка отличается от жизни преуспевающего адвоката в Риме.
— Я всегда знал, что однажды, рано или поздно, это произойдет, однако до сих пор мой дядя вел себя как сущий деспот, — сказал Ринальдо, пожимая широкими плечами. — Потому я в свое время решил делать карьеру сам, в ожидании того момента, когда дядя Витторио сочтет нужным передать дело в мои руки. Похоже, тебя ждет то же самое — когда твой дедушка вознамерится отправиться на покой.
Джессика, верная намерению вести преимущественно деловые разговоры, тут же сменила тему. Она спросила, что думает Ринальдо о прошлогодних винах северо-итальянской винодельческой провинции Эмилия-Романья. Но, поддерживая весьма интересную беседу на профессиональные темы, Джессика обнаружила, что ей все труднее сопротивляться шарму своего гостя. Слишком уж чувствительна оказалась она к очарованию этого смуглого итальянца…
Веди себя как можно ровнее, спокойнее и дружелюбнее, наставляла Джессика саму себя. А главное — не допусти, чтобы разговор зашел о ваших тогдашних отношениях…
Однако, похоже, ее опасения были напрасны. Вот они уже едут обратно в Черри-хаус, а Ринальдо ни словом не обмолвился о той старой истории.
— Чудесный получился вечер, Джесси, — сказал он, затормозив, и вышел из машины, чтобы открыть дверцу перед своей спутницей. — Что явилось для меня приятным сюрпризом, должен признаться, — добавил Ринальдо, пока они шли к дверям.
— Д-да, правда? — задыхаясь, спросила она.
В этот момент она мысленно проклинала свои дрожащие пальцы, которые никак не могли справиться с ключом.
— Давай я открою, — предложил Ринальдо и, взяв у нее ключ, быстро отпер дверь. — Да, в самом деле, — продолжил он, когда они вошли в холл. — Если честно, я немного побаивался этой встречи после стольких лет. Могло бы получиться… скажем, неловко, верно?
— Понятия не имею, о чем ты! — резко ответила Джессика, испугавшись, что будет не в состоянии справиться с ситуацией.
— Ах, Джесси! Неужели ты и в самом деле забыла меня? — прошептал Ринальдо. Они стояли у подножия лестницы, он возвышался над Джессикой. — Мне очень жаль, что я так мало для тебя значу.
Забыть его? О, если бы это было воз можно!
— Нет, но… дело в том, что… Если что было… так давным-давно. И я не думаю что… — залепетала Джессика, мечтая провалиться сквозь землю.
Ну, просто как собака: все понимаю, а сказать не могу! — разозлилась она. Да еще Ринальдо стоит так близко…
— Я имею в виду, — произнесла Джессика, наконец взяв себя в руки и стараясь чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь уверенно, — что все это осталось в прошлом, давным-давно похоронено и забыто. Если честно, — добавила она, пытаясь не терять достоинства, — я была тогда глупенькой маленькой девочкой. И никому бы не доставило удовольствия хранить в памяти столь болезненный… опыт. Так что я была бы тебе очень благодарна, если бы ты больше не вспоминал о том случае.
Ринальдо молча смотрел на нее несколько мгновений, потом развел руками.
— Я, несомненно, уважаю твое решение, — негромко произнес он. — Однако должен признаться, что сохранил очень приятные воспоминания о тех днях в Фодже. — Ринальдо взял ее за руку. — Честное слово, весьма приятные воспоминания, — добавил он и прижал трепещущие пальцы Джессики к своим теплым губам.
Затем Ринальдо выпустил ее руку и, повернувшись, стал подниматься по лестнице. Глядя ему вслед, Джессика внезапно ощутила, что в душе ее воцарился хаос. И позже, когда она уже лежала в постели, не в состоянии забыться сном, последние слова Ринальдо все еще эхом отдавались у нее в ушах…
Полночи промаявшись без сна, на следующее утро Джессика, к своему удивлению, проснулась бодрая и жизнерадостная. Возможно, потому, что кошмар ее оставил. Или потому что — и это более вероятно — она твердо заявила Ринальдо о своем нежелании обсуждать события восьмилетней давности, поэтому не было ничего удивительного в том, что, освободившись от тяжкого груза, который она несла так долго, Джессика ощутила некоторую эйфорию. К слову сказать, упоминание о той истории ничуть не смутило Ринальдо.