Медовый траур
Шрифт:
Ужас во мне боролся с яростью, лицо заливали слезы, я встал, подошел к обрубку, наклонился над ним, стараясь не видеть этого лица, этих глаз с навеки застывшей в них мольбой, дрожащей рукой полез к нему во внутренний карман пиджака, пошарил там и вытащил маленькую книжечку.
Ни денег, ни документов, никаких сведений. Только эта книжечка. Жалкий обрывок жизни…
Я листал странички, к горлу подступала тошнота, а издали уже бежал машинист, заглушая своими «Боже мой! Боже мой!» крики пассажиров.
Свет
Часы и места встреч. «Восточная парковка Орли, проход 4В, 3 июня, 22.45. 1 кобра».
Или: «Стоянка на Броссолет, Мелен. 7/3, 1.15. 2 мухи цеце. Крупный коллекционер, хорошая цена».
И вдруг у меня все внутри сжалось.
«19 июня. Позвонить Ронану, узнать насчет мясных мух».
«25 июня. Рейс из Гвинеи для доставки 27. Plasmodium falciparum. Ульевые жуки: 27 июня. Доставка.
Коорд.: 49° 20' 29" с. ш., 03° 34' 20" в. д.
Встр. в 00.00».
Я закрыл глаза и привалился к черной от грязи стене.
Двадцать дней назад человек-в-шляпе встречался с убийцей, чтобы передать ему смертоносный заказ. Перед глазами у меня были координаты места встречи. Наконец мы на него вышли… Может быть…
Вокруг меня мигали сигнальные лампы. Красный, красный и снова красный.
На часах четырнадцать минут второго.
Человеку-в-шляпе оторвало ноги последним поездом метро.
Глава двадцать первая
Я не дал себе времени отдышаться, собраться с мыслями, не стал отсиживаться в этом мрачном тоннеле. Подал сигнал и, как только наши люди ворвались в «Убус» и вошли в вентиляционные ходы, устремился к загадочному месту встречи. Ярость подгоняла меня, душу жгла вся эта бессмысленная жестокость, безумие нарастало, я уже не рассуждал, не слушался разума… Нет и нет. Я гнался, я охотился, я грубо ломился туда, куда вело меня чутье, и никто и ничто не могло помешать мне дойти до конца.
И уж точно не Дель Пьеро. Да она и не пыталась – угадывая мой гнев, видя мои полыхающие бешенством глаза, она решила сесть за руль и поехать со мной. Одевшись соответственно: черные джинсы, бежевый свитер, на ногах военные ботинки, ничего общего с идолом в строгом костюме.
Порт-де-Шарантон. Мезон-д’Альфор. Кретей. Потом сортировочная станция Вильнев-Сен-Жорж, длинный гудящий серый корабль. Дель Пьеро мчалась по дороге, вдавив в пол педаль газа, не отрывая взгляда от горизонта, где исчезали последние звезды.
Восходящее светило уже разгоняло тьму, но эта иллюзия возрождения не помогала, мне не становилось легче оттого, что начинался новый день. Я все еще был под властью кошмаров, полных крови и воплей, и естественного жизненного цикла для меня больше не существовало.
Поглаживая
– У вас есть семья, дети?
Комиссарша ответила не сразу, помешкала, словно внезапное нарушение тишины ее смутило.
– Я в разводе… Но у меня двое прекрасных детей, Жазон и Амандина…
Я откинулся на подголовник, глубоко вздохнул:
– В таком случае вам не следовало здесь быть…
Она все так же неотрывно смотрела на дорогу, только чуть напряглась, и челюсть едва приметно дрогнула, выдавая, как глубоко ее задели мои слова.
– По вечерам меня навещает маленькая девочка, – прошептал я. – Бред какой-то… Только сейчас, когда заговорил с вами об этом, понял, что даже имени ее не знаю… – Я схватился за лоб. – Так странно… Мои поезда… Кто мог ей сказать… Она в них совершенно не разбиралась…
– И что?..
Я покачал головой:
– Эта девчушка напоминает мне о том, что я потерял, она все во мне переворачивает, но вы и представить себе не можете, как я каждый вечер ее жду, как хочу, чтобы она пришла. Я даже входную дверь оставляю открытой. Только утрата заставляет все пересмотреть, осознать, как много люди значили в твоей жизни…
Она бросила на меня хмурый взгляд:
– Зачем вы мне это говорите?
– Не ждите, пока почувствуете боль утраты. От нашего ремесла не уйдешь, а эта работа – людоед, который отнимет у вас близких. Я всю жизнь выслеживал убийц. Худший из них разрушил сознание моей жены и сломал нам жизнь. Это уже было слишком…
– Красный ангел, да?
Я уставился на плафон:
– Каждый день я надеялся, что Сюзанне станет лучше, что она придет в себя, восстановится после тех физически и психологически жестоких пыток, которые ей пришлось терпеть в течение долгих месяцев. Я убеждал себя в том, что душевные раны в конце концов непременно затягиваются, что, глядя на нашу маленькую Элоизу, жена найдет в себе силы сражаться со своей невидимой бедой. Я верил в это, я в самом деле в это верил… И вот к чему пришел сегодня… – Теперь я пристально смотрел на комиссаршу. – Поверьте мне… Эта профессия украдет у вас семью.
Она отвела взгляд, чуть приоткрыла губы, но замкнулась в молчании – и молчание было красноречивее слов. Тем не менее я ждал ответа, выплеска, подтверждения: «Знаю, комиссар, только я такая же, как вы…» Не дождался – она предпочитала страдать молча, – отвернулся и прижался лбом к стеклу. Перед глазами летели мертвые, унылые поля…
– Скоро будем на месте… – наконец проговорила Дель Пьеро, показав на черный гребень огромного леса.
– Я вас не убедил, так ведь? Вы считаете, что этот след никуда нас не приведет?