Медовый заговор
Шрифт:
Совершенно не к месту совесть напомнила Валерию, что встреча на пленэре – плод коллективного труда.
Главным персонажем в деле была Фортуна. Отношения с Фортуной у Валерия Петровского были не такими доверительными, как у Сервия Туллия, по ночам она не проникала к нему в спальню, но с бизнесом помогала.
Андрей Маслаков, ныне чиновник в департаменте здравоохранения, Шурка Брусенская и сам Валерий были на подхвате у Фортуны.
Андрей представлял «административный ресурс», а Шурка… Собственно, Шурка была мозгом предприятия, идея и бизнес-план были
После института Шурка раздобрела, подурнела, что никак не отразилось на ее мозгах. Скорее, наоборот. Это Шурка предложила Валерию долю в уставном капитале дома отдыха. Это в Шуркину светлую голову пришло название будущей клиники – «Lignum vitae». То же «Древо жизни», только на латыни, и звучит как песня.
Это Брусенская под «Белый аист» поделилась с Валерием мечтой о косметическом салоне.
Валерий сложил исходные данные, подкинул мысль о клиниках Маслакову. Маслаков заглотил наживку, жил с ней некоторое время, ходил на работу, делал с дочерью уроки, а потом родил дозревшую и оформившуюся идею:
– Валер, прости, но клиника диетологии – это вчерашний день. – Смягчая резкие слова, Андрей растянул губы в добродушной улыбке. – Сейчас клиенту подавай полный, так сказать, апгрейд. Косметология с диетологией – это хорошо, конечно, но маловато будет. Надо привлекать инвестиции. Выращивать экологически чистые продукты и травы, биодобавки выпускать. Может быть, взять землю в аренду, не знаю. База своя нужна, понимаешь? А это уже совсем другой уровень, согласись.
– Согласен, – промямлил Валерий, испытывая жгучую смесь зависти и ревности: у него мышление было линейным и плоским. И на подобные прозрения он способен не был. Так, обладал коммерческой жилкой, не более…
С этого времени Маслаков начал невидимую глазу работу – вербовку своего шефа Романа Заридзе.
Завербованный Заридзе привлек к проекту гражданина Израиля Михаила Борисовича Спасского. Все как-то стремительно завертелось, и вот они уже утюжат местность. Понятно, что без благосклонности Фортуны ничего бы у них не вышло.
Природа, кажется, тоже ходила в подпасках у Фортуны.
Вода в соседстве с камнями и соснами, воздух, кряканье уток – место было будто создано для помешанных на собственном здоровье ипохондриков. Отказаться от такого лакомого куска мог только идиот. Спасский идиотом не был.
– Боже мой, какая природа! – время от времени вздыхал Михаил Борисович.
– Биджо, наплюй на пыльные пальмы, возвращайся на Родину и наслаждайся природой, – поддел приятеля Заридзе.
При всей своей удачливости Петровский был суеверным, боялся порчи, приворотов и сглаза. Сейчас болезнь обострилась, и Валерию всюду мерещились конкуренты.
Шурка хоть и друг, и свой в доску парень, оруженосец, можно сказать, но слишком умная, и, сама того не осознавая, может оказаться главной конкуренткой.
Чтобы Александра не подлила мутной водицы в мельницу инвестиций, Петровский на время встречи нейтрализовал ее – отправил организовать выпивку, закуску и купить мясо для шашлыка.
Шашлык был коронным номером Заридзе.
Асфальтовые дорожки объединяли территорию дома отдыха и вели к главной достопримечательности – к озеру.
У озера фланировали две особы, каких полно в доме отдыха, одна длинная, вторая низенькая. Обе не представляли опасности нарождающемуся бизнесу, и Валерий с напускной скукой во взгляде прошел мимо.
– Здравствуйте, Роман Георгиевич, – вдруг мяукнула длинная.
У Петровского под ложечкой засосало от неприятного предчувствия: приветствие Дылды дышало интригой.
Роман Георгиевич буркнул в ответ «Здравствуйте» и отвернулся. Было заметно, что встреча ему неприятна.
Какая-то сила заставила Петровского оглянуться вслед девицам. Дылда тоже оглянулась, и настороженность Валерия переросла в стойкую неприязнь.
Узнай Валерий, что Дылда считает себя полной неудачницей, он бы испугался еще больше! Ведь Дылда могла позавидовать его успехам, а зависть – самое мощное секретное оружие, равного которому пока не изобретено.
Деловая часть встречи подходила к концу, пора было кормить гостей, и Дылда понемногу стерлась из памяти Валерия.
От озера в сторону убегала неприметная тропинка. Мимо кустов малины, елок, плотных зарослей черемухи и осинок она выходила на песчаный мыс. Скрытый от глаз уголок пользовался успехом у постояльцев, искавших уединения. Туда и повел Валерий гостей.
На берегу обнаружилась потемневшая от времени деревянная беседка, накрытый стол и мангал с готовыми углями.
Ветер раскачивал торчащие из песка едко-желтые цветки очитка, пригибал сизые куртины колосняка, трепал концы силиконовой скатерти на столе. Остро пахло речной водой.
У стола в беседке суетилась Александра – Сашка сама любила поесть, и гостей умела накормить.
Нагулявший аппетит прохиндей Спасский принялся смущать Александру игривыми взглядами, пускать пузыри и слюни.
Петровский иронично хмыкнул: Шурка – женщина, которые «есть в русских селеньях», размер super size, на голову выше заезжего гостя и в два раза крупнее. Не иначе, Спасский заскучал в своих палестинах по экзотике.
Неожиданно Валерий разозлился на Спасского и едва сдержался, чтобы не наговорить ему гадостей. Остановило Валерия одно: все-таки за иноземным гостем стоял иностранный капитал.
Петровский перенес свое раздражение на Александру:
– Шур, ты уже иди, – шепнул он ей, – мы тут сами…
И выразительно показал глазами в сторону тропинки.
Сославшись на дела, Александра вскинула голову, с натянутой улыбкой простилась и, чувствуя лопатками заговор, покинула бивуак.
… Правду сказать, удалилось материальное тело Александры, а ментальное осталось на берегу. Там, на берегу озера даже вода потемнела, и воздух загустел от тайны.
Честно говоря, и материальное тело Александры ушло недалеко. Тайна посылала знаки, источала флюиды, потом натянулась поводком между Александрой и беседкой.