Медсестра
Шрифт:
— Кто стрелял?
– взволновался инспектор.
— Русский мерзавец в мадам Лакомб, — поднявшись с коленей и вытирая кровь, с трудом выговорил Виктор.
— Забирайте, он жив, я его черпаком огрела, только и всего, — проговорила Алена. — Это для него как укус комара.
Жардине надел на Грабова наручники, забрал свой «смит-вессон», взглянул на Алену.
—Вы будете настаивать, мадам, на том факте, что беглый из России стрелял в вас? — осторожно спросил Луи, обращаясь к Алене. — Дело в том, что я не имел права отдавать свое табельное оружие кому бы то ни было, а тут получается, что им воспользовался еще. и ;преступник. Сами понимаете.
Луи подошел к ней и поцеловал ей руку.
— А можно и вас попросить об одолжении, инспектор?
— Я вас слушаю, мадам!
– Я бы не хотела фигурировать в вашем отчете как лицо, его задержавшее. — Алена поморщилась. — Ведь его могли захватить и вы с вашим помощником, не так ли? А он после сильного удара немногое вспомнит.
Жардине, услышав это необычное предложение, расплылся в милейшей улыбке:
— Вы хотите сказать, мадам, что именно мы с жандармом Переном, собственными силами...
— Да, именно так!
— Что ж, мадам, вы окажете большую услугу для меня накануне моего ухода на пенсию, да и для Перена, начинающего свою службу в жандармерии!
— Что ж, так и будем считать! — сказала она.
— Вы не возражаете, Виктор? — Жардине обратился к хозяину дома.
— Нет, Луи.
Хозяин, смыв кровь, достал бутылку «Мартеля» налил всем четверым.
— За удачный денек! — предложил тост Луи.
— Я бы этого не сказал, — вынимая изо рта два зуба, хмуро заметил Рене.
Грабов, видимо услышав запах алкоголя, застонал от боли, и все обернулись к нему.
— Ну вот и наша с тобой премия, Перен, очнулась! — ставя на стол пустой бокал, проговорил Жардине. — Виктор, ты не поможешь нам погрузить эту тушу в машину?
Рене кивнул. Они втроем подхватили Грабова и потащили к полицейскому «ситроену», стоящему у виллы «Гранд этуаль». Но как только они попытались запихнуть его на заднее сиденье, этот громила сбил с ног Перена, потом одним ударом уложил Виктора и, отпихнув Жардине, кинулся бежать по дороге в сторону Роны. За поворотом уже начинался лес, куда и стремился убийца.
Алена кинулась к полицейской машине, включила фары, ярко осветив бегущую фигуру Грабова.
— Стреляйте, Жардине, стреляйте, иначе он уйдет! — закричала она, и этот выкрик подстегнул старого инспектора.
Тот выхватил «смит-вессон», опустился на одно колено, прицелился — и промазал, поскольку преступник петлял из стороны в сторону, как заяц.
— Кто-то же должен его остановить?! — в отчаянии выкрикнула Алена.
Виктора словно подтолкнули в спину. Он подбежал, выхватил у Луи оружие, прицелился — русскому разбойнику оставалось несколько метров до кромки леса — и выстрелил. Грабов вскинулся и рухнул на траву, больше не шевельнувшись.
Через несколько минут подошедший к лежащему россиянину Жардине констатировал смерть. Пуля вошла точно в сердце.
—Что ж, вроде все по правилам, — поморщившись, негромко пробормотал инспектор. — Два выстрела в воздух, а третий в убегающего преступника. Должны и премию дать.Ты не возражаешь, Виктор, если я этот выстрел возьму на себя? Дело в том, что я не имею права передавать свое оружие кому бы то ни было. Сам понимаешь...
— Да-да, конечно, Луи.
Он оглянулся на Алену, сиротливо стоящую позади них. Та, перехватив его взгляд,улыбнулась и бросилась ему на грудь. Рене обнял ее. Она дрожала, как листок на сильном ветру, будучи не в силах успокоиться, и Виктор, крепко прижав ее к себе, поцеловал в висок.
— Ну что стоишь? — неожиданно набросился Жардине на Перена, который, раскрыв рот, глазел на обнявшихся. — Иди подгони нашу машину! Хоть это-то ты можешь сделать сегодня?
Жандарм кивнул и, нелепо вихляясь из стороны в сторону, побежал к машине. По дороге подскользнулся, упал, но, поднявшись и потирая ушибленную коленку, поковылял дальше.
Одних сосунков набирают в жандармы! — глянув ему вслед, без всякой злобы проворчал инспектор, переводя взгляд в сторону Роны, над которой клубился холодный туман. — Какие вот из таких олухов стражи порядка?! Так, насмешка одна!.. Давно собираюсь рыбку на Роне половить да огненной ушицы на бережку поесть. Почему бы нам, Виктор, не отправиться в эти выходные на рыбалку?
Ему никто не ответил. Он обернулся, увидел, что Алена и Рене продолжают целоваться, и недовольно хмыкнул.
— Вы бы хоть подождали, когда я уеду! — сердито проворчал Жардине. — Никакого терпежа нет? Вот что за глупое существо — человек?! — удаляясь от них и продолжая вполголоса беззлобно ворчать, завздыхал инспектор. — Еще полчаса назад оба находились на грани смерти и не чаяли, как выжить! А как только опасность миновала, сразу же все забыто и опять, хвосты задрав, побежали! Куда? Зачем? Хвала Господу, что пока никто наперед не знает! Ни-к-то!
Эпилог.
В Заонежье стояли легкие морозы. Столбик термометра не опускался ниже минус десяти, для середины апреля погода весенняя. Алена выпросила у Ефима Конюхова, которого вновь избрали главой администрации, старенький «Буран», чтобы успеть покатать, пока лед держался, Катюшку и Виктора по Онежскому озеру. Дочь с первой же минуты знакомства привязалась к отчиму.. Она приняла его за Мишеля, который в последние месяцы перед смертью почти каждую неделю посылал падчерице то новые платья, то игрушки, то разные сладости. Алена же не стала ее разубеждать.
— Почему по озеру?— не понял Рене.
— В детстве отец вез меня в кошелке, лошадь вдруг рванула в галоп, понеслась, и я визжала от восторга. Лучшего воспоминания у меня нет, и я хочу, чтобы все это повторилось!
— А это не вредно... — Виктор не договорил.
— Кому не вредно? — почуяв неожиданный секрет в этих словах, ухватилась за них Катя.
Остроглазая, самоуверенная, похожая на Грабова, она требовала к себе уважения. Виктор даже побледнел, увидев впервые на ее лице грабовский прищур, манеру сверлить собеседника острым взглядом, тень