Медсестра
Шрифт:
— Кто там? — на французском спросил Рене.
— Переводи! — прошипел налетчик.
Алена замычала, и он отнял руку от ее рта.
– Это я, Виктор, инспектор Жардине!— послышался голос Луи.
— Пришел полицейский инспектор, старый друг Виктора, он часто заходит к нему, — перевела Алена.
— Я заходил к мадам Лакомб, но у нее никого нет, — продолжил из-за дверей Луи. — Она не у вас?
— Инспектор заходил ко мне, не застал меня дома и теперь спрашивает, здесь ли я, — перевела Алена.
— Нет! — прошипел Грабов.
— Я могу войти, Виктор?
— Одну минуту, господин инспектор! — Рене в страхе посмотрел на Алену. — Я только оденусь...
— Полицейский просится войти, во Франции не принято держать инспектора перед закрытой дверью. Если его не впустить, это вызовет еще большие подозрения!
— Нет! — полыхнул злобой Петр.
— Не дури, полицейские знают, что ты был у меня!
—Продала, сука! Убью! — побагровел от ярости заонежский убийца.
— Давай убивай, — усмехнулась Алена. — Только не забудь, что держишь в руках газовый пистолет!
— Придушу , сука!
— Что у вас происходит, Виктор? — встревожился Жардине, не получив ответа. — Может быть, вас взяли в заложники?
Алена перевела. Грабов затравленно огляделся, увидел лестницу, ведущую на второй этаж, и потребовал, чтобы Алена шла туда.
Скажи ему, пусть передаст легавым, что мы с тобой подались в Лион! — на ходу придумал он,-Пусть чешут туда!
— Возьми у Жардине оружие и пристрели подонка.-
на французском бросила Виктору Алена. — С ним по-другому не справиться. Если его даже арестуют, он все равно сбежит.
— Что ты ему лепишь, сука?- вспыхнув как спичка, зажегся подозрением Петр. — Что ты ему лепишь?
—Я перевожу, что ты просил, идиот!
Выдохнув эти слова, она решительно направилась наверх. Грабову ничего не оставалось, как последовать за ней. Виктор, подождав, пока они оба скроются, отодвинул запоры и впустил инспектора Жардине с его юным помощником.
— Где этот негодяй? — ворвавшись, сразу же спросил Луи, прикрывая собой молоденького напарника.
— Он приказал вам сказать, что захватил Алин в заложницы и отправился с ней в Лион, — показывая пальцем, где на самом деле находится преступник, ответил Рене, напуганный всем происшедшим. — Французского он не знает, Алин не выдаст. Грабов необычайно силен, живым его вам вдвоем не взять.
Инспектор, глядя на опухшее, окровавленное лицо друга, и без его объяснений понял, насколько сложна ситуация.
— Мне необходим ваш пистолет, Луи. Лишь ранив или убив негодяя, мы сможем его захватить. Сейчас вы уходите, как бы поверив моим словам, а я постараюсь сам справиться с этой задачей, иначе, если вы начнете штурм второго этажа, он убьет ее. Решайте!
Жардине задумался, взглянул на напарника, который, вытянув цыплячью шею, со страхом озирался по углам. В сообщении, полученном из России, имелось предостережение, Грабов необычайно силен, жесток и умеет пользоваться любым видом оружия. А потому инспектор не предавался долгим сомнениям и передал Виктору свой старый «смит-вессон», с которым не расставался уже десять лет.
—Ты все же поосторожнее, — уходя, ворчливо напомнил он. — Там полная обойма!
Они ушли, но двери на замок хозяин запирать не стал, чтобы иметь маневр для отступления.
— Можно спускаться! — сняв предохранитель и пряча тяжелый «смит-вессон» под жилет, выкрикнул он. — Полицейские мне поверили!
Грабов е Аленой спустились не сразу. Ее бывший муж проявил тут необычайную осторожность, не желая попадать в лапы полицейских и отправляться снова на пожизненное. Лишь убедившись, что жандармы уехали на машине, а внизу действительно никого нет, он спустился, ведя впереди себя Алену и прикрываясь ею на тот случай, если Виктор вздумает выстрелить.
— Они мне поверили, — повторил Рене, стараясь вести себя как можно естественней.
Последний раз Виктор стрелял лет тридцать назад в учебном тире разведшколы, выбивая девяносто шесть из ста. Но с той поры оружие в руки не брал и сейчас мучился лишь одним вопросом, сумеет ли он вообще выстрелить в человека. Этот ублюдок жестоко избил его, до сих пор трудно дышать, но все же...
Громила просверлил хозяина диким взглядом, двинулся на него, и это сближение ничего хорошего не предвещало.
— Не трогай его! — попыталась остановить Грабова Алена.
— Заткнись!
Выжидать уже нельзя. Виктор сделал шаг назад и выхватил «смит-вессон», наставив его на противника. Тот мгновенно прижал к себе Алену, прикрывшись ею, скривил тонкие губы в язвительной усмешке.
— Ах ты мразь! — зловеще выдохнул Петр. — Ну давай стреляй!.. Чего ждешь?.. Кишка тонка?! Смотри не промахнись, сопля лягушачья! Я могу и увернуться, а ты нашу голубку по стенке размажешь! Я от сотни чеченских пуль ускользнул, а от твоей и подавно!
Он вдруг улыбнулся такой милой и обаятельной улыбкой, что у Рене опустилась рука.
— Вот так-то лучше! — выхватывая пистолет у
француза, усмехнулся Грабов. — Ух ты, «смит-вессон»! Всю жизнь о такой игрушке мечтал!
Громила приставил его к голове Виктора:
— А теперь на колени, падаль! Я не шучу! Я твою безмозглую черепушку в крошку разнесу и не поморщусь! И. считать до трех не буду! На колени, сказал!
Рене упал на колени.
— Так ты и по-русски у нас понимаешь, падаль? Отвечай!
Он с силой воткнул ему дуло в рот, и оттуда брызнула струйка крови. Виктор послушно кивнул.
— Вот как, значит?! Решили меня, как лоха, наколоть?!
Он начал было разворачиваться, чтобы взглянуть на Алену, но в ту же секунду мощный удар железным черпаком снова обрушился на его голову. Он выстрелил; пуля просвистела рядом с ухом Алены. Глаза Грабова широко раскрылись, и он рухнул на пол.
Жардине с помощником ворвались в дом. Увидели кровь, сочившуюся из головы русского, и остановились как вкопанные.