Медуза
Шрифт:
— Ничего, я все равно рано или поздно выясню, что ты делал у ресивера.
— Малкольм!
— Да-да, все, умолкаю. — Бурча себе под нос что-то невнятное, ирландец вернулся к своему верблюду.
— А он, оказывается, с норовом. — Ханна, допив кофе, поднялась. — Противно слушать.
— В общем, он прав, — решил разыграть кающегося грешника Крис. — Я и сам хорош. Действительно, нечего было лезть к ресиверу. А то, что я был резковат с ним, — так это все жарища. К тому же я не выспался. Впредь подобного обещаю не допускать.
Подхватив рюкзак, Крис направился к верблюду, и Буша приветствовал своего временного хозяина довольным пофыркиванием. Но Крису было не до знаков дружелюбия дромадера. Его здорово озадачила реакция Нидри. Надо прощупать этого ирландца. Может, он как раз тот, о ком предупреждал Стромберг.
Три часа спустя они уже успели одолеть большую часть пути. Местность снова разительно переменилась. Точно возведенная титанами крепость, вздымались ввысь скалы Адрар-Тамгак, мрачные и неприступные. Стены каньона все плотнее смыкались над путешественниками. Достав карту, Крис попытался определить местонахождение группы. Гигантский пузырь из застывшей магмы, как явствовало из сделанного из космоса снимка, в центре которого они находились, в поперечнике составлял свыше шестидесяти километров. Если говорить точно, этот каньон, в свою очередь, являлся частью исполинской кольцеобразной структуры. Он касался внешнего края второго, еще большего, круга, возникшего сотни миллионов лет назад из прорвавшейся на поверхность планеты и там окаменевшей магмы. Ущелье поднималось, изгибаясь дугой, к востоку, до высоты тысяча четыреста метров.
— Эй, не отрывайся! — крикнула ему Ханна, приветливо улыбаясь и махая рукой.
Подняв голову, Крис заметил, что остальные прилично опередили его. Поспешно свернув карту, он спрятал ее в карман и стал нагонять группу.
Начинали попадаться редкие пальмы — они хоть и давали слабенькую тень, но жесткие их плоды были не по зубам даже туарегам. Об этом Крис также вычитал в одном из путевых очерков. Постепенно путь становился все более труднопроходимым. Верблюды то и дело вопили от боли — их тарельчатые ступни, привыкшие к песку, не приспособлены для странствий по отполированной временем и ветрами округлой гранитной гальке.
Крис молча разглядывал черные стены скал, по обе стороны поднимавшиеся вверх. Вероятно, похожие чувства испытывал Одиссей, проходя на кораблях между Сциллой и Харибдой. Климатологу уже начинало казаться, что вот-вот из-за скалы покажется неведомое чудовище. Тряхнув головой, он отвернулся.
Ханна, следовавшая во главе колонны, подняла руку.
— Посмотрите вперед! — воскликнула она, указывая на пальму, в кроне которой застрял засохший ствол дерева. Рядом стояла акация, и в ее кроне можно было заметить мертвые ветви неведомо как попавшего туда дерева.
— Они принесены водой, — пояснила Ханна. — Падающим вниз с гор водным потоком.
Крис онемел от изумления. Вода забросила сухие ветви на целых пять метров! В сезон дождей осенью и весной здесь наверняка гремят грозы, сопровождаемые проливными дождями. Огромные массы воды устремляются вниз, в каньон. Там они в считанные минуты образуют гигантские запруды, которые в конце концов прорывают препятствия и несутся дальше, сокрушая все на своем пути. Не приведи Бог попасть в подобную передрягу! Крису приходилось читать воспоминания уцелевших в этих катаклизмах. Авторы писали о внезапных подземных толчках, сопровождаемых порывами ураганного ветра, о низвергавшихся с неба тоннах воды, смывавших все, что можно. Недаром бытует мнение, что в пустыне, как ни парадоксально, больше жертв случается от воды, нежели от жажды. И теперь Крис видел перед собой весьма убедительное тому доказательство.
— Все в порядке? Тогда вперед! — раздался бодрый голосок Ханны.
Верблюды продолжили движение, воплями возвещая о переносимых муках. Напряжение в их группе росло, Крис чувствовал это. Вот уже несколько часов подряд все словно воды в рот набрали. Даже обычно словоохотливые туареги и те шагали молча. Видимо, эта гигантская доисторическая жаровня подавляла даже их. Не в силах больше выносить гнетущее молчание, Крис, потянув за собой дромадера, нагнал геолога.
— Григорий, подожди меня. — Тот обернулся. — Знаешь, эти горы кажутся мне какими-то странными, — обратился к греку Крис. — Понимаю, что геологу не пристало оперировать подобными понятиями, но все же — ты ничего не чувствуешь?
Глаза Григория вспыхнули радостью.
— Напротив. Это уникальное в мире место, такого нигде больше не увидишь. Ты ведь наверняка не понимаешь, что мы сейчас у самой Пуповины Мира.
— Что значит — у Пуповины Мира? На самом деле не понимаю.
— Говорит тебе что-нибудь такое понятие, как «пангея»? — Вопрос Григория был чисто риторическим, ибо он тут же дал на него ответ. — Так называют континент, точнее, сверхконтинент, от которого в течение сотен миллионов лет отпочковывались современные континенты: Евразия, Северная и Южная Америка, Австралия, Африка, Антарктида. А ведь все они примерно триста миллионов лет назад представляли собой огромную единую часть суши.
Крис кивнул:
— Знаю-знаю. Потом произошел дрейф континентов — огромная первоначальная масса суши стихийно распалась на отдельные, меньшие, элементы, на нынешние части света.
— Не стихийно, — поправил его Григорий. — Континентальный дрейф имел свои законы. Как и внутренний сверхпривод, наличие которого было открыто лишь в последние годы. Сейчас никто не станет оспаривать, что все прочие континенты расходились от Африки. Африка — центр, та самая Пуповина Мира, если хочешь, сердцевина массы упомянутой пангеи. Под этой гигантской крышкой, выполнявшей функции изоляционной прокладки, зародился исполинский конвекционный поток, устремлявшийся из глубин планеты.
— Какой поток?
— Конвекционный, — улыбнулся Григорий. — Несколько лет назад мы произвели опыт в емкости с теплой водой, в которой плавали соединенные вместе наподобие мозаики куски стиропора. В неподвижной, казалось бы, воде почти сразу же возникли конвекционные потоки, направленные вверх, причем под самым центром этой собранной из кусочков плитки. Теплая вода сама собой пришла в движение. Под центром плитки ее потоки устремлялись кверху, у краев — вниз, разделяя, таким образом, плитку на фрагменты. В точности так же происходило и с пангеей. Сил конвекции оказалось достаточно, чтобы расколоть суперконтинент на отдельные фрагменты и направить их в разные стороны. Когда-нибудь, миллионов эдак через двести, все эти фрагменты вновь соединятся в один, новый, суперконтинент.
Крис, затаив дыхание, слушал геолога.
— А Африка?
— Африканский континент за все это время почти не сместился. Разве что совсем немного на север, и теперь на востоке у долины Рифт обнаруживает тенденцию к разлому, но центр гигантского смещения суши располагался в тот период именно здесь. Буквально под ногами. Здесь находилась исполинская сверхактивная точка. Вследствие незначительного смещения континента к северу упомянутая точка ныне лежит примерно в тысяче километров южнее отсюда у вулканического района в Национальном парке Вирунга. И древние магматические наслоения, по которым мы сейчас топаем, — свидетельство того периода. На протяжении миллионов лет они обнажались и подвергались воздействию эрозии.