Медуза
Шрифт:
Квартира располагалась на последнем этаже жилого каменного куба в неосталинистском стиле на перекрестке двух улиц, чей профиль, изрезанный рытвинами и ухабами, свидетельствовал о том, что асфальт здесь настилали прямо поверх лишь слегка разровненной пашни. Дзен поднялся в лифте, изрисованном загадочными граффити, позвонил в дверь и показал удостоверение.
– Вы насчет Габриэле? – спросила женщина.
– Да.
Она попыталась закрыть дверь.
– Я уже рассказала вам все, что знаю.
– Мы с вами никогда прежде не встречались, сеньора.
–
– Значит, они с вами уже связывались? – вежливо поинтересовался Дзен.
– Кто-то из карабинеров. Я сказала ему, что ничем не могу помочь.
– Когда это было?
– Вчера.
Дзен ободряюще кивнул.
– Да, конечно. Это было предварительное расследование, на местном уровне. А я приехал из Рима. Если вы уделите мне всего несколько минут, я буду вам очень признателен.
Паола Пассарини нехотя открыла дверь пошире, и Дзен проследовал за ней в неразгороженное жилое помещение. Паола была женщиной лет под пятьдесят, с детским лицом, плохо сочетавшимся с фигурой, отягощенной грузным задом, замаскированным свободным платьем до щиколоток. Весь ее вид словно говорил, что в какой-то момент она махнула на себя рукой и решила послать к черту заботы о внешности. Впрочем, здесь, в Бусто Арсизио, и стараться было не для кого.
– Хотите кофе или чаю? – спросила она с неприкрытой надеждой, что гость откажется.
– Нет, спасибо.
– Садитесь, пожалуйста. Значит, вы подозреваете, что Габриэле похитили?
– Похитили?
– Так мне сказал тот человек.
Дзен заставил себя улыбнуться.
– Ах, этот, мой коллега из службы карабинеров. Это был оперативный сотрудник низшего звена, которого не проинструктировали должным образом. Приношу извинения за ошибку, сеньора. Нет, ничто не указывает на похищение. Тем не менее у нас есть основания полагать, что жизни вашего брата угрожает опасность. Один из его бывших армейских сослуживцев недавно был убит в Кампьоне д'Италия. Его звали Несторе Сольдани. В его машину подложили бомбу. Возможно, вы видели это в новостях.
Паола Пассарини неопределенно махнула рукой.
– Какое отношение Сольдани имеет к Габриэле? Я никогда не слышала от брата этого имени.
– В ходе поиска убийц обнаружились факты, о которых я вам пока не могу рассказать, поскольку продолжается следствие. Если коротко – появились данные, укалывающие на то, что ваш брат невольно мог оказаться причастным к делу, из-за которого убили Сольдани. Хочу подчеркнуть: мы вовсе не подозреваем сеньора Пассарини в какой бы то ни было причастности к убийству. Напротив, опасаемся, что он может стать следующей жертвой. Тот факт, что он исчез из дома и с места работы на следующий день после гибели Сольдани, свидетельствует в пользу этого предположения. Именно поэтому чрезвычайно важно найти его как можно скорей.
Каскад механических, действующих на нервы басовых аккордов сотряс квартиру.
– Сиро, выключи! – крикнула Паола.
Пытка для ушей невозмутимо продолжилась. Паола вскочила, метнулась в другой конец помещения, открыла дверь и исчезла за нею. Минуту спустя тишина была восстановлена, женщина вернулась и, ничего не объясняя, снова села напротив Дзена.
– Брат не связывался с вами после своего исчезновения? – спросил он.
– Нет, я же вам сказала. Вернее, тому человеку. Ни разу.
– Вас это не удивило?
– Вовсе нет. Мы никогда не были с ним близки. Он месяцами может не звонить. Габриэле интересуют только его книги. Он всегда был погружен в себя.
– Тем не менее он записался в армию добровольцем.
– Это была лишь попытка заслужить одобрение отца. Когда мы были молоды, звездой в семье считался Примо. Прекрасный гимнаст, еще раньше – футболист, большой, физически сильный, полный энергии. Отец его обожал, а нас двоих просто не замечал. Я-то не переживала, поскольку была более близка с матерью, а вот Габриэле это больно ранило, потому он и ушел в себя.
– Но все же пошел в армию, – настойчиво повторил Дзен.
– После того как умер Примо. Погиб в автокатастрофе. Наш отец был героем войны и всегда мечтал, чтобы Примо стал военным. А тот не хотел. Когда он умер, Габриэле попробовал узурпировать его место, исполнив отцовскую мечту.
– Ваши родители еще живы? Может, они знают, где ваш брат?
– Отец умер от удара двенадцать лет назад, после чего мама переехала в Австралию. Она живет там на животноводческой ферме нашего дяди. Они гораздо ближе друг другу, чем мы с братом. Надо сказать, что отцовское завещание тоже не способствовало нашему сближению. Половину имения он оставил нашей матери, а большую часть остального – Габриэле. Его идея состояла в том, что замужнюю дочь должен обеспечивать муж. Это объясняет, как мой брат сумел стать хозяином элегантного маленького магазина антикварной книги, не говоря уж об очаровательной квартирке почти в самом центре города.
Дзен изобразил сочувствие…
– Вам это должно было быть очень обидно?
– Конечно. Нож в спину из могилы. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мы с Габриэле так редко видимся.
Из двери в конце помещения вышел молодой человек.
– Парацетамол, – коротко произнес он.
– Ты заболел, дорогой? – всполошилась Паола.
– Просто похмелье. Но оно меня раздражает.
– Флакон стоит на второй полке шкафчика, что за дверью в ванной. Хочешь, я принесу?
– Нет.
– Не забудь запить таблетки стаканом молока. Этот препарат содержит кислоту. Если не запить молоком, он будет раздражающе действовать на слизистую желудка.
– Отстань.
Юноша сердито отвернулся.
– Значит, у вас нет никаких соображений относительно того, где может быть ваш брат? – спросил Дзен, испытывая некоторую неловкость оттого, что пришлось стать свидетелем семейной сцены.
– Ни малейших. Возможно, уехал за границу. Он часто ездит в Париж, Лондон, Амстердам, еще куда-то – пополнять ассортимент своего магазина.