Медведь и Дракон

Клэнси Том

Около двери спальни находится, должно быть, или «жучок», или сенсор, реагирующий на движение, подумал Джек. Ему ни разу не удавалось застать кого-нибудь врасплох, когда он неожиданно выходил в коридор второго этажа. Всегда на него кто-то смотрел, и всякий раз происходило утреннее соревнование, целью которого было поздороваться с ним раньше других.

На этот раз первым оказался один из старших агентов Секретной службы, возглавляющий ночную смену. Андреа Прайс-О'Дей все ещё была дома в Мэриленде, уже, наверно, оделась и готова выйти на улицу – какие тяжёлые часы выпадали на долю людей, работавших ради него, напомнил себе Джек, – чтобы целый час ехать в Вашингтон. Если повезёт, она вернётся домой – когда? Сегодня вечером? Это зависело от его сегодняшнего расписания,

и он не мог припомнить, что предстоит ему сегодня.

– Кофе, босс? – спросил один из молодых агентов.

– Хорошая мысль, Чарли.

Райан последовал за ним, продолжая зевать. Он зашёл в пост Секретной службы на этом этаже – крохотная комната, в которой стояли телевизор и кофеварка – наверно, её поставила здесь обслуга из кухни, – и столик, на котором лежало несколько бутербродов, чтобы помочь агентам продержаться всю ночь.

– Когда ты заступил на смену? – спросил президент Соединённых Штатов.

– В одиннадцать часов, сэр, – ответил Чарли Мэлоун.

– Скучная служба?

– Могло быть хуже. По крайней мере, я больше не работаю в группе проверки поддельных чеков в Омахе.

– О да, – согласился Джо Хилтон, ещё один молодой агент ночной смены.

– Готов побиться об заклад, вы играли в футбол, – заметил Джек.

Хилтон кивнул.

– Крайний нападающий, сэр. Университет Флорида Стейт. Но мне не хватало физической мощи, чтобы перейти в профессионалы.

Ему всего двадцать два года, и все тело состоит из мускулов и сухожилий, – подумал Джек. Молодой специальный агент Хилтон словно олицетворял фундаментальную силу природы.

– Лучше играть в бейсбол. Хороший заработок, можешь играть лет пятнадцать, даже больше, и в конце сохраняешь здоровье.

– Ну что ж, может быть, научу сына быть полевым игроком, – сказал Хилтон.

– Сколько ему сейчас? – спросил Райан, смутно припоминая, что Хилтон недавно стал отцом. Его жена работает юристом в Министерстве юстиции, верно?

– Три месяца. Спит сейчас всю ночь, господин президент. Спасибо, что спросили.

Жаль, что они не могут звать меня просто Джеком. Я ведь не бог, правда? Но это было так же невероятно, как если бы он называл по имени своего генерала, командующего корпусом морской пехоты Бобби-Рэя, когда был младшим лейтенантом Джеком П.Райаном.

– Ничего интересного не случилось ночью?

– Сэр, CNN передавала репортаж о вылете наших дипломатов из Пекина, но показали всего лишь взлёт самолёта.

– По-моему, они ставят камеры на середине ВПП, надеясь, что самолёт взорвётся, и тогда это будет у них записано на ленте, – знаете, подобно тому, когда вертушка взлетает со мной на борту с южной лужайки. – Райан отпил кофе из чашки. Эти младшие агенты Секретной службы чувствовали себя, наверно, не в своей тарелке, когда «босс» – так называли его в Секретной службе – разговаривал с ними, будто он и они были нормальными людьми. Если так, – подумал Джек, – ничего не поделаешь. Он не собирался превращаться в Людовика XIV только для того, чтобы понравиться им. К тому же он не был таким красивым, как Леонардо Ди Каприо, по крайней мере по мнению Салли, которая считала молодого актёра неотразимым.

Тут прибыл курьер с дневными копиями «Ранней птички». Джек взял один экземпляр и понёс его вместе с кофе к себе, чтобы прочитать вырезки из газет. Несколько передовиц оплакивали отзыв торговой делегации – может быть, по причине все ещё сохранившегося либерализма в средствах массовой информации. По этой причине они никогда не были, не чувствуют сейчас и, возможно, никогда не будут полностью удовлетворены дилетантом-президентом в Белом доме. Райан знал, что между собой они называют его другими словами, некоторые из которых менее вежливы. Но рядовой Джо в глубине страны, говорил Арни ван Дамм Джеку, по крайней мере раз в неделю, все ещё очень уважает его. Рейтинг одобрения Райана оставался очень высоким, и причина этого заключалась в том, что Джека рассматривают как хорошего парня, которому повезло – если это можно назвать везением, проворчал про себя президент.

Он снова занялся чтением статей, возвращаясь в столовую, где обслуживающий персонал поспешно накрывал на стол – получив, без сомнения, предупреждение от Секретной службы, что «Фехтовальщик» встал и его нужно кормить. Снова Эффект Его Величества, – недовольно подумал Райан. Но он был голоден, и еда есть еда, так что он вошёл в столовую, выбрал пищу с буфета и включил телевизор, чтобы увидеть, что происходит в мире, пока он расправляется со своей яичницей Бенедикт. Ему нужно есть её поскорее, прежде чем появится Кэти и сделает ему выговор, беспокоясь о его уровне холестерина. Вокруг него, в радиусе примерно тридцати миль, правительство приходило в сознание, или в то, что заменяло его, садилось в автомобили и направлялось на работу, тогда как он уже находился на рабочем месте.

– Доброе утро, папа, – сказала Салли, вошла в столовую, подошла к телевизору и переключила его на канал МТВ, даже не спрашивая мнения отца. Прошло много времени с того момента, когда его ранили ярким летним днём в Лондоне, подумал Джек. Тогда он был «папочкой».

* * *

В Пекине компьютер на столе Минг находился в состоянии автосна точно необходимое количество минут. Жёсткий диск снова начал поворачиваться, и машина принялась за свою ежедневную рутину. Не освещая монитор, она осмотрела внутренний файл недавних поступлений, сжала их и затем привела в действие внутренний модем, чтобы выстрелить ими в Сеть. Весь процесс продолжался семнадцать секунд, и затем компьютер вернулся опять в состояние сна. Данные проследовали по телефонным линиям Пекина, пока не нашли свой сервер, который был вообще-то в Висконсине. Там информация ждала сигнала, который вызовет её, после чего она исчезнет из памяти сервера, и вскоре после этого на её месте будет записано что-то новое. Таким образом будет устранён малейший след, что она когда-то существовала.

Как бы то ни было, когда Вашингтон просыпался, Пекин засыпал, а Москва находилась в нескольких часах после него. Земля продолжала вращаться вокруг своей оси, не обращая внимания на то, что происходит на ней в бесконечном цикле ночей и дней.

* * *

– Ну? – спросил генерал Диггз у своего подчинённого.

– Видите ли, сэр, – сказал подполковник Гиусти, – я считаю, что бронетанковый эскадрон находится в отличном состоянии. – Подобно Диггзу, Анжело Гиусти был профессиональным танкистом. Его работа как командира 1-го бронетанкового эскадрона (вообще-то это был батальон, но у танкистов-разведчиков свои особенности) заключалась в том, чтобы двигаться впереди самой дивизии, обнаруживать противника и изучать местность. Его эскадрон был глазами «Старых железнобоких», причём он обладал достаточной боевой мощью, чтобы суметь защитить себя. Ветеран войны в Персидском заливе, Гиусти понюхал пороху и много повидал. Он знал свою работу и полагал, что его танкисты хорошо подготовлены, насколько это позволяли обстоятельства в Германии. Вообще-то он предпочитал подготовку на тренажёрах, что позволяло ему менять формы ведения боя, переполненным тренировочным полям Германии, на которых проводились учения в Боевом манёвренном центре подготовки, занимавшем площадь всего в семьдесят пять квадратных километров. Работа на тренажёрах была не совсем такой, как учения в своих машинах, зато подготовка не была ограничена временем и расстоянием.

На глобальной системе сети тренажёров можно было вести бой с целым вражеским батальоном, даже бригадой, если командир хотел, чтобы его люди напряжённо работали и потели. Если не считать ощущения взлётов и прыжков, которое возникало от управления танками «Абрамс» (некоторые танкисты жаловались, что у них кружится голова), это передавало действительность даже лучше, чем любое другое место, за исключением Национального тренировочного центра в Форт-Ирвине в калифорнийской пустыне или в такой же обстановке, созданной армией США для израильтян в пустыне Негев.