Медведь и Дракон
Шрифт:
– Очень хорошо, не спешите. Торопиться некуда. Они сами заходят в приготовленную ловушку.
– Понял. Конец. – Капитан положил микрофон. – А время для утреннего чая уже наступило?
– Они не пили утреннего чая уже четыре дня, товарищ капитан, – напомнил своему боссу Буйков.
– Мне кажется, что они ведут себя спокойно.
– Я могу убить сейчас любого из них, – сказал Гоголь, – но все они рядовые, за исключением вон того…
– Это лейтенант, его зовут Лис, потому что он любит бегать вокруг и все вынюхивать. Второй офицер – Садовник, ему нравится рассматривать растения, – пояснил
– Убивать лейтенанта ничуть не лучше, чем убивать рядового, – заметил Гоголь. – Их слишком много.
– А это что? – сказал Буйков со своего сиденья наводчика. – Танк, вражеский танк выезжает вокруг левого края, расстояние пять тысяч метров.
– Я вижу его! – согласился Александров. – …Только один? Только один танк, а с ним выезжает бронетранспортёр с…
– Это бронированная командная машина, посмотрите на все эти антенны! – воскликнул Буйков.
Оптический прицел наводчика был мощнее, чем бинокль Александрова. Капитан не мог подтвердить заявления Буйкова минуту-другую.
– О да, это командная гусеничная машина, совершенно верно. Интересно, кто в ней…
… – Вот они, – произнёс водитель со своего сиденья. – Разведывательная группа, в двух километрах впереди нас, товарищ генерал.
– Отлично, – отозвался Пенг. Он встал в люке своей гусеничной командирской машины с биноклем, хорошим японским «Никоном». Справа, в тридцати метрах от него, был Ге в своём танке командира дивизии, защищая его, словно он был хорошей сторожевой собакой в доме какого-нибудь древнего вельможи. Пенг не видел ничего, о чём стоило бы беспокоиться. Это был ясный день, с пушистыми облаками на высоте километров трех. Если где-то там летали американские истребители, они не были для него источником тревоги. К тому же они не атаковали наземные войска, как он слышал, за исключением налёта на мосты в Харбине. «Но атаковать эти мосты можно с таким же успехом, как атаковать гору», – подумал Пенг. Ему приходилось держаться за край люка, чтобы при движении его машины по неровной местности не удариться о выступающий край, – это была гусеничная машина, специально модифицированная для старших офицеров, но никому не пришло в голову сделать её удобной, когда в люке стоит генерал, – подумал он с неудовольствием. Он не был каким-то крестьянином-рядовым, который мог запросто разбить себе голову…
Как бы то ни было, это хороший день для солдата, ведущего свои войска в поле.
Прекрасный день, и не видно противника.
– Подъезжай к разведывательному бронетранспортёру, – приказал он своему водителю.
– Что это за чертовщина? – удивился капитан Александров.
– Четыре большие антенны, по крайней мере, в этой машине командир дивизии, – заметил Буйков. – Моя тридцатимиллиметровая пушка быстро управится с ним.
– Нет, нет, пусть с ним разберётся Пётр Петрович, если кто-то появится из машины.
Гоголь предвкушал это. Он опёрся локтями на стальной край люка разведывательного бронетранспортёра, прижав приклад винтовки к плечу. В его поле зрения были только клетки маскировочной сетки, но такое препятствие не помешает ему, старый снайпер не сомневался в этом.
– Он останавливается поговорить с Лисом? – сказал Буйков.
– Похоже на это, – согласился капитан.
– Товарищ генерал! – удивлённо воскликнул молодой лейтенант.
– Где враг, юноша? – громко поинтересовался Пенг.
– Товарищ генерал, сегодня утром мы ничего не видели. Прежде были следы гусениц на земле, но даже этих следов мы не видели за последние два часа.
– Значит, вы не видели ничего?
– Да, ничего, – ответил лейтенант.
– Ну что ж, я и не думал, что здесь что-то будет.
Пенг опёрся ногой о кожаное стремя и взобрался на крышу своей машины.
– Это генерал, вне всякого сомнения генерал, посмотрите на его чистый парадный мундир, – сказал остальным Буйков и повернул свою башню, нацелив перекрестие прицела на человека в восьмистах метрах. Во всех армиях генералы не носят грязные мундиры.
– Пётр Петрович, – спросил Александров, – тебе когда-нибудь приходилось убивать генерала?
– Нет, – признался Гоголь, прижимая винтовку к плечу и вводя поправку на расстояние…
– Было бы лучше подняться вон на тот хребет, но нам было приказано немедленно остановиться, – сказал лейтенант генералу.
– Это верно, – согласился Пенг. Он поднял свой бинокль «Никон» и направил его на хребет, примерно в восьмистах метрах от него. Ничего не видно, разве что вон тот куст…
Затем он увидел вспышку…
– Да! – воскликнул Гоголь, когда спусковой крючок подался под его указательным пальцем. Примерно две секунды понадобится пуле, чтобы…
…Они не слышали звука выстрела, заглушённого рёвом дизельных двигателей, но полковник Ва услышал странный мокрый шлепок и повернул голову. Лицо генерала Пенга исказилось скорее от удивления, чем от боли, он застонал от резкого удара в центр груди, и затем его ноги стали подгибаться.
Через пару секунд тело генерала начало сползать вниз, падая с крыши командной машины через люк во внутреннее помещение, наполненное радиоприборами.
– Я убил его, – уверенно произнёс Гоголь. – Он мёртв. – Старый сержант едва не добавил, что было бы неплохо содрать с него кожу и положить в реку для последнего омовения и последующего покрытия слоем золота, но нет, такое делают только с волками, а не с людьми – даже если они китайцы.
– Буйков, огонь по этим бронетранспортёрам!
– С удовольствием, товарищ капитан. – Сержант нажал на спусковой крючок, и большое автоматическое орудие запело свою смертоносную песню.
Они не слышали и не видели выстрела, который убил Пенга, но ошибиться в рокоте автоматической пушки было невозможно. Два китайских разведывательных бронетранспортёра взорвались сразу, но потом все стали двигаться, и начался ответный огонь.
– Майор! – скомандовал генерал Ге.
– Заряжаю фугасный! – Наводчик нажал на соответствующую кнопку, но автоматика, не такая быстрая, как действия человека, медленно загнала снаряд в ствол орудия и затем поместила метательный заряд в затвор.