Медведь и Дракон
Шрифт:
– Но ведь ситуация обстоит именно таким образом, не правда ли? – настаивал Киан.
– Я сказал вам правду, Киан! – громко ответил маршал.
– Товарищ маршал, – произнёс министр финансов спокойным и убедительным голосом. – Прошу извинить меня за недоверие. Видите ли, почти всё, что вы говорили в этой комнате, оказалось не совсем точным. Я не виню вас в этом. Возможно, ваши подчинённые ввели вас в заблуждение. Мы все страдаем от неверной информации, которую нам передают подчинённые. Но теперь наступило время тщательной оценки объективной реальности. У меня создаётся впечатление, что эта объективная реальность может оказаться неблагоприятной для экономических и политических целей, на достижение которых Политбюро направило нашу страну и наш народ. Вот почему мы должны знать, каковы
– Она несколько изменилась, – признался Луо. – Нельзя сказать, что она стала более благоприятной для нас, но далеко не все ещё потеряно. – Было видно, с какой тщательностью он выбирает слова.
Фраза «но далеко ещё не все потеряно», знали члены Политбюро, сидящие за столом, является деликатным способом выражения того, что произошла катастрофа. Как в любом обществе, если вы знакомы с тонкостями языка, то можете легко проникнуть в истинное значение услышанного. Об успехе всегда говорят прямо и откровенно. Недостатки отбрасываются в сторону без признания их чем-то не меньшим, чем поразительное достижение. В поражении обвиняют личностей, не сумевших должным образом выполнить свои обязанности, – за этим часто следовало суровое наказание.
Но настоящая политическая катастрофа неизменно объясняется как ситуация, которую ещё можно исправить.
– Товарищи, мы по-прежнему обладаем огромным преимуществом, – сказал Чанг. – Из всех великих держав только мы имеем межконтинентальные баллистические ракеты, и никто не осмелится резко выступить против нас, пока мы владеем этим оружием.
– Два дня назад американцы разрушили железнодорожные мосты, которые были настолько прочными, что, казалось, только разъярённое божество может всего лишь поцарапать их. Насколько мы уверены в этих ракетах, когда перед нами враг с невидимыми самолётами и волшебным оружием? – спросил Киан. – Мне кажется, что наступает время, когда министр иностранных дел Шен должен обратиться к Америке и России с предложением положить конец военным действиям, – заключил он.
– Вы имеете в виду сдаться? – с яростью в голосе спросил Чанг. – Никогда!
Это уже началось, хотя члены Политбюро ещё не знали о происходящем. По всему Китаю, особенно в Пекине, люди, владеющие компьютерами, подключались к Интернету. Это особенно относилось к молодёжи, и в первую очередь к студентам университетов.
Передача ЦРУ,привлекла глобальную аудиторию, причём даже международные службы новостей были застигнуты врасплох. CNN, «Фокс» и европейская служба новостей «Скай Ньюз» немедленно начали перехватывать изображения и пиратским способом передавать их по своим сетям. Затем они призвали экспертов-комментаторов объяснить происходящее своим зрителям в первой прямой передаче изображения какого-то события после февраля 1991 года. В свою очередь ЦРУ пиратским способом сняло с CNN комментарии экспертов, и на сайте ЦРУ в Интернете появились теперь в прямом эфире допросы китайских военнопленных. Они говорили свободно, ничего не скрывая, настолько были потрясены близостью смерти, прошедшей совсем рядом.
Кроме того, они были несказанно обрадованы своим в равной степени чудесным спасением, тогда как множество их товарищей оказались менее удачливыми. Это привело к чрезмерному многословию, которое нельзя подделать и которое могло быть только откровенным. Любой китайский гражданин получил возможность отличить фальшивую пропаганду от правды, которую они теперь видели и слышали.
Самым странным было то, что Луо на заседании Политбюро не сказал ни слова о передачах по Интернету, считая это не относящимся к политическим фактам жизни в КНР. Но, умолчав об этом, маршал совершил самую большую ошибку в своей жизни.
Сначала они собирались в университетских общежитиях, среди облаков сигаретного дыма, оживлённо разговаривая, как это делают студенты во всем мире, и в этих разговорах идеализм сочетался со страстностью.
Но скоро эта страсть перешла в решительность. К полуночи студенты собирались уже большими группами. Появились главари, и, будучи главарями, они
Дальше они могли собраться только в одном месте – на площади Тяньаньмэнь, «Площади небесного спокойствия», ставшей психологическим центром их страны. Огромная площадь притягивала их к себе, подобно тому, как магнит притягивает железные опилки. Им на руку было и время суток. Полиция Пекина, подобно полиции во всем мире, работает в течении всех двадцати четырех часов, но она разделена на неравные смены. Самая малочисленная смена выходила на службу с 23 часов до 7 утра. В это время большинство людей спит, и прямым результатом этого было сокращение уровня преступности, которую должна подавлять полиция. К тому же эта смена состояла из полицейских, хуже всего зарекомендовавших себя в глазах начальства, потому что ни один разумный человек не предпочитает жизнь вампиров, бодрствующих по ночам, работе нормальных людей при свете дня. В результате немногочисленные полицейские, дежурившие ночью, относились к числу тех, кто не сумел проявить себя в профессиональной деятельности или просто не нравился своему начальнику. Эти полицейские отвечали тем, что не относились к ночному дежурству с достаточной серьёзностью.
Появление первых студентов на площади даже не привлекло внимания двух стражей порядка, дежуривших там. Их основные обязанности заключались в том, чтобы руководить автомобильным движением и объяснять иностранным туристам (часто пьяным), как доползти до своих отелей. Единственная опасность, угрожавшая им, заключалась в том, что их часто ослепляли вспышки камер в руках глупо улыбающихся, но добродушных и пьяных gwai.
Новая ситуация застала их врасплох, и их первой реакцией был просто стоять и наблюдать за происходящим. Появление такого большого количества молодых людей на площади было необычным, но они не совершали ничего противозаконного, и потому полицейские просто озадаченно смотрели на них. Они даже не сообщили начальству о происходящем, потому что дежурный капитан был полным ослом и наверняка не знал бы, какие меры следует предпринять.
– Что, если они нанесут удар по нашим ядерным ракетам? – спросил министр внутренних дел Тонг Джи.
– Они уже сделали это, – напомнил ему Чанг. – Они потопили наш подводный ракетоносец, может быть, ты позабыл об этом? Если они нанесут удар по нашим ракетам наземного базирования, это будет означать, что американцы собираются напасть на нас как на нацию, не только на наши Вооружённые силы, потому что в таком случае их уже ничто не сможет сдерживать. Это будет серьёзная и преднамеренная провокация, не правда ли, Шен?
– Да, это будет недружественным актом, – кивнул министр иностранных дел.
– Как нам защититься от этого? – спросил Тан Деши.
– Наш ракетный полигон расположен далеко в глубине страны. Каждая ракета находится в хорошо укреплённой пусковой шахте, – объяснил министр обороны. – Более того, недавно мы дополнительно укрепили пусковые устройства стальной броней, способной выдержать бомбы, которые могут сбросить на них. Лучший способ ещё надёжнее защитить их заключается в размещении там батарей ракет «земля-воздух».