Медведь и Дракон
Шрифт:
– Пожалуй, не больше… трех недель, – сказал он наконец. – Их парни из спецназа неплохие бойцы. Мы организуем там тренировочный лагерь для них, а через некоторое время сможем, пожалуй, пригласить их к нам. Как ты считаешь?
Стэнли решил не говорить о том, что SAS и в особенности британское Министерство обороны будут биться в истерике из-за этого, но в конце концов им придётся согласиться. Это называется дипломатией, и её принципы образуют политику для большинства стран, нравится им это или нет.
– Думаю, нам придётся так поступить, Джон, – сказал Стэнли, уже слыша вопли, крики и стоны из остальной части лагеря и особенно из Уайтхолла.
Кларк поднял телефонную трубку и нажал кнопку, вызывая своего секретаря, Элен Монтгомери.
– Элен, позвоните
– Насколько я помню, он тоже неплохо владеет русским.
– У нас были отличные преподаватели. Но у него южный акцент.
– А у тебя?
– Жителя Ленинграда – теперь, конечно, Санкт-Петербурга. Ал, ты веришь во все эти перемены?
Стэнли опустился на стул.
– Джон, мне это кажется безумным, даже сейчас, а ведь прошло больше десяти лет с того момента, когда они спустили красный флаг над Кремлём.
Кларк кивнул.
– Помню, как я увидел это по телевидению. Едва не упал со стула.
– Привет, Джон, – послышался знакомый голос со стороны двери. – Привет, Ал.
– Заходи и садись, мой мальчик.
Чавез, носящий временное звание майора в SAS, заколебался, услышав слова «мой мальчик». Всякий раз, когда Джон пользовался этим выражением, предстояло что-то необычное. Однако могло быть и хуже. Если Джон обращался к нему «малыш», это означало опасное поручение. Теперь, когда Доминго был мужем и отцом, он уже больше не искал опасности. Чавез подошёл к письменному столу Кларка и взял протянутые ему листы бумаги.
– Москва? – спросил он.
– Похоже, что наш верховный главнокомандующий одобрил командировку.
– Великолепно, – заметил Чавез. – Ну что ж, прошло немало времени с тех пор, как мы встречались с товарищем Головко. Надеюсь, у них по-прежнему отличная водка.
– Да, это всегда у них самого высокого качества, – согласился Кларк.
– И они хотят, чтобы мы научили их нашей работе?
– Похоже на это.
– Можно взять с собой наших жён?
– Нет. – Кларк покачал головой. – Это деловая поездка.
– Когда?
– Я должен все обдумать. Примерно через неделю.
– Пожалуй, это правильно.
– Как дела у маленького парня?
Радостная усмешка.
– Все ещё ползает. Вчера вечером он начал подниматься, хотел встать, по-видимому. Думаю, он начнёт ходить через несколько дней.
– Доминго, первый год ты учишь их ходить и разговаривать. Следующие двадцать потратишь на то, чтобы приказывать им сидеть и заткнуться, – предостерёг его Джон.
– Послушай, папа, маленький парень спит всю ночь, а утром просыпается с улыбкой на лице. Это намного лучше, чем я могу сказать про себя, понимаешь? – В этом был определённый смысл. Когда Доминго просыпался, он уже знал, что ему предстоят обычные упражнения и пробежка на пять миль. Все это было утомительно и спустя некоторое время становилось скучным.
Кларку пришлось согласиться и кивнуть. Одна из великих тайн жизни заключалась в том, что младенцы всегда просыпались в хорошем настроении. «Интересно, – подумал он, – а на каком этапе своей жизни человек утрачивает способность улыбаться?»
– Мы берём с собой всю группу? – спросил Чавез.
– Скорее всего. Включая Большую Птицу, – добавил Радуга Шесть.
– Что, он и тебя обчистил сегодня? – спросил Динг.
– Следующий раз, когда мы снова начнём стрелять, я хочу, чтобы это произошло сразу после утренней пробежки, пока у него все ещё дрожат руки, – недовольно пробормотал Кларк. Он не любил проигрывать, и уж точно не при стрельбе из пистолета.
– Мистер К., Этторе просто не похож на обычного человека. Он хорошо стреляет из автомата «МР», но со своей «береттой» Этторе напоминает мне Тайгера Вудса [47] с клюшкой для гольфа. Он никогда не промахивается.
– Я не верил этому до сегодняшнего дня. Пожалуй, мне стоит попробовать завтракать в «Зелёном Драконе».
– Стоит попробовать, – согласился Чавез, решив не высказывать замечание по поводу увеличивающейся талии у своего тестя. – Ты не поверишь, но я тоже неплохо стреляю из пистолета. Этторе обошёл меня на целых три очка.
47
Тайгер (Тигр) Вудс – лучший американский игрок в гольф, первый чернокожий гольфист, сумевший занять первое место в рейтинге игроков в гольф.
– Этот сукин сын выбил в соревновании со мной на очко больше, – сказал Джон своему командиру группы-2. Впервые проиграл соревнование, стреляя лицом к лицу, со времени своей службы в группе специальных операций. Это было тридцать лет назад, когда он соревновался со своим командиром, старшим сержантом, поставив на кон несколько кружек пива. Тогда он проиграл ему два очка, но затем победил в трех следующих стрельбах, с гордостью вспомнил Кларк.
– Это он? – спросил Провалов.
– У нас нет его фотографии, – напомнил капитану сержант. – Но он походит по внешнему описанию. – К тому же Суворов шёл к автомобилю, номер которого был уже известен милиции. Сейчас его фотографируют несколько камер – милиции необходима его внешность.
Они сидели в минивэне, припаркованном в половине квартала от жилого здания, за которым следили. У обоих были бинокли военного образца – зелёные, покрытые резиной.
Парень действительно походил на того человека, которого они искали. Он вышел из лифта, спустившись с известного им этажа. Чуть раньше этим же вечером они установили, что некто Иван Юрьевич Конев живёт на восьмом этаже высотного жилого здания. У них не было времени опросить соседей, что в любом случае следовало делать осторожно и тщательно. Была велика вероятность того, что соседи этого Конева были, как и он, бывшими офицерами КГБ, и потому при их опросе была велика вероятность встревожить субъект расследования. К тому же это не обычный субъект, постоянно напоминал себе Провалов. Мужчина сел в арендованный автомобиль. У Конева был и частный автомобиль, «Мерседес» класса С, зарегистрированный на его имя по этому адресу, и кто знает, сколько ещё автомобилей могут принадлежать ему под другими именами? Провалов не сомневался, что их несколько и все умело замаскированы. Конев, несомненно, хорошо скрывал свою личность. КГБ отлично готовил офицеров.
Сержант, сидящий за рулём, включил двигатель минивэна и затем щёлкнул переключателем радио. Поблизости находились ещё два милицейских автомобиля, в каждом по два опытных следователя.
– Наш друг уезжает в синем автомобиле, – произнёс Провалов по радио.
Оба автомобиля сообщили, что слышали и поняли.
Арендованный автомобиль был «Фиатом» – настоящим «Фиатом», изготовленным в Турине, а не русской копией, которую сделали на автозаводе в Тольятти. Это был один из специальных проектов Советского Союза, оказавшийся более или менее успешным. «Интересно, – подумал Провалов, – Конев выбрал его из-за скорости или просто потому, что плата за аренду „Фиата“ дешевле?» Но сейчас было не до этого. «Фиат» Конева/Суворова отъехал от обочины, и первый милицейский автомобиль пристроился за ним, отпустив его на половину квартала вперёд. Вторая машина со следователями ехала впереди, тоже сохраняя дистанцию в половину квартала, потому что даже хорошо подготовленный офицер КГБ вряд ли догадается, что преследующая его машина находится впереди. Если бы у них было время, они смогли бы поместить на «Фиат» устройство, излучающее радиосигнал и облегчающее слежку, но этого времени у них не было, да и делать это при дневном свете рискованно. Если он вернётся в квартиру, они проделают эту операцию сегодня ночью, скажем, в четыре утра. Таким устройством будет радиобипер с сильным магнитом, его прикрепят внутри заднего бампера. Антенна бипера свисает наружу подобно мышиному хвосту и практически незаметна. Некоторые из таких приборов, которыми пользовался Провалов, раньше использовались для слежки за иностранцами, подозреваемыми в шпионаже. Это означало, что устройства очень хороши, по крайней мере, по русским стандартам.