Медведев
Шрифт:
Маршал Сталин, добавил Рузвельт, сообщил, что, возможно, будет организован заговор на жизнь всех участников конференции. Он просил президента Рузвельта остановиться в советском посольстве, с тем чтобы избежать необходимости поездок по городу. Черчилль находился в британском посольстве, примыкающем к советскому посольству.
Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, если бы они могли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, как мы проезжали бы по улицам Тегерана. Советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полтора километра…»
Примечательно, что в предыдущем номере — за 18 декабря — газета поместила еще одно сообщение ТАСС, правда, коротенькое, также имевшее
В числе лиц, на которых должен был обрушиться меч возмездия, был генерал Ильген. Он командовал так называемыми «Остентруппен» — «Восточными войсками», укомплектованными из числа бывших русских белогвардейцев, буржуазных националистов, прочих изменников. В эти войска входили «украинские казаки», «легионеры» из уроженцев Кавказа, Средней Азии и т. п. Одним из заместителей Ильгена, к примеру, был известный еще по гражданской войне петлюровский генерал Омельянович-Павленко. На фронте эти части, ввиду их низкой боеспособности, почти не использовались. Зато они широко применялись оккупантами для проведения карательных экспедиций против мирного населения.
Медведев полагал, что казнь генерала Ильгена непременно внесет панику в ряды не очень-то сплоченного разношерстного воинства, покажет изменникам неизбежность праведного возмездия за свои преступления перед родным народом. Кроме того, Дмитрий Николаевич рассчитывал, что кое-кто из рядовых солдат и младшего комсостава найдет в себе силы и мужество порвать с гитлеровцами, искупить кровью тяжкую вину перед Отечеством.
План уничтожения Ильгена был утвержден Центром. Его ключевым моментом стало то обстоятельство, что в доме генерала — большом угловом одноэтажном особняке на Млынарской улице, 3, советская разведка располагала своим человеком. Дело в том, что к этому времени по приглашению самого Ильгена Лидия Лисовская оставила должность старшей официантки в ресторане «Дойчегофф» и стала экономкой командующего «Остентруппен». Служба безопасности, не доверявшая до конца даже генералам вермахта, охотно санкционировала это перемещение своей «секретной осведомительницы».
Ильген имел обыкновение проводить совещания с узким кругом подчиненных не в штабе, а дома. В обязанности Лисовской входило подавать присутствовавшим кофе, иногда и ужин. В результате Медведев был осведомлен о некоторых мероприятиях, направленных против партизан.
В числе важных учреждений оккупантов в Ровно был штаб высшего руководителя СС и полиции Украины, обергруппенфюрера СС и генерала полиции Ганса Адольфа Прютцманна (в последние месяцы войны он был руководителем пресловутого «Вервольфа»). Постоянно Прютцманн жил в Берлине, в Ровно только наезжал. Однако за его ровенской квартирой на Кенигсбергштрассе, 21, разведчики Медведева вели постоянное наблюдение. Они-то и сообщили, что в конце октября здесь происходило строго охраняемое важное совещание, в котором, кроме самого Прютцманна, участвовали командующий войсками армейского тыла генерал авиации Китцингер, его заместитель генерал Мельцер, командующий «Остентруппен» генерал Ильген и новый человек — полковник войск СС Пиппер. Пиппер руководил рядом карательных экспедиций в оккупированных европейских странах, проявил при этом энергичность и чрезвычайную жестокость. За это получил прозвище «майстертодт» — «мастер смерти». О важности совещания говорил тот факт, что проводил его даже не Прютцманн, а прибывший специально вместе с ним из Берлина сам «шеф дер банденкампф фербанде» — «руководитель по борьбе с бандами» обергруппенфюрер СС Эрих фон дем Бах-Залевский, будущий палач восставшей Варшавы.
В распоряжении генерала авиации Китцингера на территории рейхскомиссариата «Украина», кроме охранных батальонов, находился 12-й резервный корпус в составе 143-й и 147-й резервных дивизий, некоторые другие части. Разведка на железной дороге сообщила Медведеву, что некоторые из этих частей и подразделений начали перебрасываться в район цуманских лесов. Несомненно, немцы готовились к крупной карательной акции.
О чем шла речь на совещании у Прютцманна, узнать не удалось. Но через два дня совещание на своем уровне провел Ильген, и Лидии Лисовский удалось узнать достаточно многое из того, что на нем говорилось. Ильген сообщил подчиненным, что принято решение о полной ликвидации партизанских отрядов, действующих в волынских и ровенских лесах. В первую очередь подлежал уничтожению «отряд Медведя». Операция
Информацию Лисовской подтвердили Кузнецов и Довгер. Обер-лейтенант Зиберт узнал о предстоящей «охоте на Медведя» от офицера фельджандармерии Ришарда, Валентина — от своего шефа доктора Круга.
Дата — 8 ноября — была выбрана немцами с определенным расчетом. Они полагали, видимо, что накануне партизаны будут праздновать годовщину Октябрьской революции и это каким-то образом отразится на их бдительности, несении караульной службы.
Партизаны действительно отметили 26-ю годовщину Великого Октября, прослушали передачи Московского радио, с воодушевлением и радостью встретили весть об освобождении от немецко-фашистских захватчиков Киева. Настроение у всех было по-настоящему праздничное. Но это ни в малейшей степени не отразилось ни на их бдительности, ни на готовности дать отпор врагу.
Вечером в лагере был устроен большой самодеятельный концерт, на котором присутствовали и гости — партизаны соседних отрядов и их командиры, будущие Герои Советского Союза Виктор Карасев, Николай Прокошок, Григорий Балицкий из соединения А. Ф. Федорова.
Один из федоровцев, знаменитый подрывник, впоследствии Герой Советского Союза Всеволод Клоков (ныне член-корреспондент Академии наук УССР, профессор, доктор исторических наук, заслуженный деятель науки и лауреат Государственной премии УССР), так описал через много лет свои тогдашние впечатления: «Лагерь отряда Дмитрия Медведева даже в сумерках производит солидное впечатление, особенно землянка самого командира. Просторная, с огромным окном-фонарем, выложенная внутри тончайшими березовыми стволами, она вся как бы светится в бликах заходящего солнца. В правом углу пружинная кровать, под окном небольшой письменный стол. Посередине землянки стол побольше, вокруг пахнущие смолой небольшие скамьи. Под стать чистоте и уюту землянки и внешний облик самого хозяина — сверкающий белизной подворотничок аккуратно заправленной гимнастерки, отутюженные галифе, до блеска начищенные сапоги».
Когда гости после праздничного концерта стали разъезжаться, к Медведеву подошел сильно взволнованный Стехов и шепнул ему:
— Прибыли разведчики из Берестян. Там разгружаются немцы с минометами и пушками. В Киверцах тоже разгружается воинский эшелон.
Дмитрий Николаевич взглянул на часы:
— Что ж, все сходится. Один концерт заканчивается, будем готовиться к следующему…
Дело обстояло именно так. Предупрежденный своевременно о карательной экспедиции, Медведев разработал уже свой план ее разгрома. Он знал, что на сей раз немцы бросят против отряда крупные силы. Уходить нельзя — имея приказ уничтожить партизан, Пиппер начнет преследование и, обладая большим превосходством, может во время марша обрушить мощный удар и добиться своего. Значит, нужно принять бой, используя то обстоятельство, что Пиппер убежден во внезапности своего нападения. Медведев изучил тактику карателей, знал, что их самое уязвимое место — командный пункт и связь. Соответственно он решил: отразить наступление гитлеровцев, нанести им ощутимые потери, сбить атакующий порыв, а потом силами резерва — ротой старшего лейтенанта Виктора Семенова — нанести неожиданный удар с тыла по штабу и узлу связи. Расчет командира оказался верным, что и подтвердили последние часы.
Как выяснилось, немцы бросили против «Медведя» 1-й и 2-й Берлинские полицейские полки, эсэсовцев из укомплектованной уголовниками бригады Дирливангера, части дивизии СС «Галичина» и другие подразделения при поддержке тяжелых минометов, пушек и даже авиации. Всего у Пиппера было две с половиной тысячи солдат, в то время как численность отряда «Победители» не превышала семисот пятидесяти человек. Бой с экспедицией Пиппера — самый тяжелый из девяноста двух боев, проведенных отрядом, — был единственным, который Дмитрий Николаевич описал подробно:
«Дождавшись конца очередного номера, я вышел на помост.
— Товарищи! — сказал я. — Получены сведения, что завтра с утра на нас пойдут каратели. Уходить не будем. Останемся верными своему принципу: сначала разбить врага, а потом уходить!
— Правильно! Ура! — подхватили партизаны.
Я поднял руку, призывая к вниманию.
— Праздник будет продолжаться!
Несколько человек запели «В бой за Родину». Песню пели все.
Вечер длился еще час.
Спать улеглись в полной боевой готовности…