Медвежьи углы
Шрифт:
— А еще от чего? — нахальным голосом спросила Ленка.
— А еще от индюков. Ой-ёй-ёй-ёй-ёй, сссссс, больно-то как, — жалобился Петря.
В общем, все двинулись. Все равно от Петри не отделаешься.
В природе все было ярко и солнечно, иногда ветер поддувал, такой загробный — пшшш-ууууу. Деревья тоже скрипели не как всегда — скрип-ахх-скрип, а попечальнее — скрип-ахх.
И птицы молчали все, кроме стрижей, воробьев и сорок.
— Долго еще? — спросила Лена.
Я ничего не ответил — не знал. Был уверен, что рай уже близок, раз всё так в природе поменялось, и вел всех туда.
Рай
Я и сам удивился, что мы так быстро здесь оказались.
Перед нами из земли торчала высоко-высоко райская земля, были видны только лапы сосен странного цвета на краю рая. Остров торчал прямо из земли, стены его были из глины и дерева, он высоко уходил в небо.
— Круто! — проговорил Вовчик, разглядывая нашу находку.
— И как туда….? — забегал вокруг острова Петря.
— Я так высоко не полезу! Я лучше домой пойду, чем так лазить! Пошли домой! — ругалась Лена.
— Ух ты! Что делать будем!? — шелестел я в восторге, не ожидая такого увидеть. Дико радовался, что к этой красоте друзей привел.
— Щас-щас, там еще посмотрю — бегал в разные стороны Петря.
— Щас-щас найдем, Вова, давай на велике туда сгоняем, там чего-то чернеется, — Петря показал в одну из сторон (лево, кажется).
— Да я сам. Я быстро! — ожил флегматичный Вова и, пробуксовывая в песке колесами, рванулся в сторону, где что-то чернелось.
Петря рванул в другую сторону, смотреть, что там.
Я двинулся навстречу Вовке, который быстро ехал мне навстречу.
— Там надо мной птица летела размером с теленка. Клюв! Клюв с твою голову — орал мне навстречу Вовка с блаженной улыбкой.
— Где! Где птица? — орал навстречу ему я.
— Да, там! На остров залетела! Ух, и здоровая! Розовенькая! Пузико, как у поросенка, голое! — восторгался обычно невозмутимый Вовчик.
— Пацаны, давай домой! Мне точно пора, завтра сюда с утра придём! — орал испуганный Ленкин голос. Его никто не слушал.
— Ты чего! Мы ж только пришли! — возмутился я.
— Там тополь и акация растет. Тык в тык с островом! Можно забраться. — прибежал, запыхавшись, Петря.
— Ура! Бежим туда! — заорал я.
— Бегом домой! — заорала Ленка.
— Иди сама домой, а нам туда! — крикнул Вовка.
На акацию сразу решили не лезть, а на тополь выдвинулись Вовка с Петрей. Я, как самый маленький, двинусь за ними. Ленка в рай лезть отказалась и требовала всем вести ее домой. Все смеялись.
Мелкий, хваткий Петря лез ловчее могучего Вовчика. Сыпались ветки хрупкого тополя, они ругались, я сидел на нижних ветках и ждал. Очень ждал!
Петря тоже чего-то увидел, сказал, что на бога похож, только рыжий сильно и улыбается, а Вовчик голоса невиданных птиц и животных слышал, а мне просто пахло другой жизнью.
И только Ленка внизу орала: «Мальчики, слазьте! Я все родителям вашим расскажу они милицию позовут!»
Но мы смеялись, лезть оставалось недолго.
— Ладно, елики-козелики, лезу за вами! — прокричала снизу Ленка.
Тополь ощутимо тряхнуло.
— Ого, сейчас он еще в землю уйдет, под такой-то тяжестью, — беспокоился я.
— Нормально-нормально, уже скоро, — пыхтел Вовчик.
Я набирал скорость, хватался за ломкие тополиные ветки и пер вверх, сзади, дрожа всем деревом, ползла Ленка.
Бах! Я ударился об задницу Петри.
— Чего тормозишь? — спрашиваю.
— Приехали. Слазь! — слышу охрипший голос Петри.
— Чего! — не понял я, но оглянулся. Потом еще и еще оглянулся. Острова не было. Тополь и акация стояли в чистом поле.
Слазили мы гурьбой, дрожа и наступая друг другу на руки. Ругались много.
Домой шли молча.
Вдруг, Ленка начала сокрушаться.
— Эххх! Охххх! А ведь совсем немного оставалось — вздыхала Ленка.
— Да, ладна гнать! Ты вообще скулила, домой хотела. Вот и доскулилась, радуйся, дура! — внезапно гаркнул Петря.
— Ты что, дурной? Ты что на меня кидаешься? — удивилась Лена.
Ворье! Шантрапа! — начинала обижаться Ленка, лицо покраснело из горла хрипы стали раздаваться, огромная лапа потянулась к Петре. Медленно потянулась: Лена размышляла, что с Петрей делать — просто ударить или малость в руке его поразминать.
Петря изготовился к прыжку, шансов против этой глыбы у нее не было, но был железный характер и уверенность, что это она во всем виновата.
Вовчик остановил велосипед и устроился в первом ряду, он был снова меланхоличен.
Я тоже грустил! Домой не хотелось, в рай не пустили. Я даже не видел чудных птиц, как некоторые. Пусть будет драка! Мне все равно! Лучше всех обиделся, лучше всех умер и ничего, совсем ничего не увидел!
Драка еще почти не началась, и я УСЛЫШАЛ! Услышал, как будто огромный змей по веткам верхушек деревьев ползет, легко и быстро переваливает необъятное тело с ветки на ветку, а в брюхе у него своя жизнь идет: существа какие-то кричат, ухают. Все это сразу навалилось, как волна морская схватила, перевернула и потянула в море ли, к берегу ли. То, что это оглушило остальных, я не заметил. Мы все стояли, вжав головы в плечи, Вовка даже велосипед бросил, и присел но было не страшно, было потрясающе. Следом за шумом выкатился мужик, правой рукой он держал кольцо, а левой придерживал веревку, которая уходила далеко вверх к верхушкам деревьев и выше. Этот человек был в синей спецовке, как у Виктора Александровича, нашего учителя по труду, он всеми силами удерживал веревку, упирался ногами в землю, но то, что было сверху, тащило его вперед, и он двигался вперед толчками и перебежками. А еще он ругался на непонятном языке, глаза на нас пучил, щеками дергал и ругался, а потом его вперед оттащило, и он исчез за деревьями.
— Ишь-ишь, раздухарился! — сквозь шум кричал ему вслед Петря, — Береги здоровье! — нахальничал он.
— Что он нам кричал? Это по-каковский он? — вопрошал я.
— Цыганский, еврейский, а может, грузинский, — разговаривал вслух Вовка. Он поднял велосипед.
— Шпионский, — добавила Ленка, и мы побежали вслед за шумом, чтобы еще чего-нибудь разглядеть, но догнать нам его не удалось.
Зверь на веревке с человеком рванулся сначала в одну сторону, в другую, а потом все исчезло.