Мэджик юзеры
Шрифт:
В темноте затаились двое, это было ясно по прорывающемуся дыханию, сглатыванию, еканью в животах и прочим звукам, которые обычно издают люди, внезапно решившие сидеть тихонечко.
— Чего прячетесь? Вылезайте!
Игорь слез по лесенке вниз, туда где свет из застекленных бойниц позволил бы ему рассмотреть найденышей, ожидая, что они послушаются и спустятся за ним. Но они предпочли остаться наверху. Игорь глядел вверх, полагая, что сейчас покажутся чьи-то ноги на верхней ступеньке, но вместо того, чтобы увидеть их, услышал высокий женский голос, торопливо произносящий:
— Силу свою собираю для боя,
Счас ты увидишь что это такое:
Слово обрящет
Сердце твое станет как из резины…
Чем чревато резиновое сердце Игорь не знал и знать не хотел. Не дав женщине закончить проклятие он вскинул над головой руки с выставленными мизинцами так быстро, что в плечах заныло. Из под ногтей вылетели две цепочки рубиновых капель, которые прожгли потолок, а когда Игорь свел руки, превратились в вихрь, перемалывающий балки перекрытий, как нож мясорубки — жилистое мясо. Игорь едва успел отпрыгнуть прежде чем потолок обвалился и в облаке пыли и груде обломков взглядам явились оба прятавшихся на чердаке мага. Одетая в темное женщина, падая ударилась головой о кирпичи и потеряла сознание, а толстяк в не по сезону плотном коричневом костюме, треснулся об пол противоположным местом и, хоть и взвизгнул от боли, но никакого увечья не получил.
Вытаращив глаза он пялился на Игоря, пока тот выставив вперед открытые ладони говорил:
— Спокойно, не буйствуем, ага? Растерялись, да? Ничего не помните? Вы были под контролем, вас один злодей заколдовал, а теперь все хорошо, ок?
Наверняка, все так и было. Толстяк был дезориентирован, не очень понимал где он и что тут делает. Но среагировал быстро. Открыл рот и завыл, переходя из тональности в тональность, каким-то образом деля голос надвое и одновременно взрыкивая и скуля. Звучало это жутко, Игорь даже отшатнулся. А вокруг толстяка свивался кокон магии, желтые полотнища которой сплетались, укрывая толстяка от опасности.
С Игорем от этого произошло странное. То, что он видел, по проявлениям настолько походило на его собственную магию, что его затрясло. Вид его магии в чужих руках приводил в неистовство, подымал откуда-то изнутри волну первобытной ярости. Первым побуждением Игоря было кинуться на толстяка и задушить. Вторым — пробить кокон, сжечь молниями дотла и толстяка и память о нем. "Убью!" — горело перед глазами, Игорь знал, что так и поступит и что это будет несравненным, чуть ли не сексуальным наслаждением: знать что твоя магия — снова только твоя и никому другому недоступна.
Защитный кокон вокруг толстяка делался все плотнее и неприступней, а Игорь мощными движениями, словно сматывая канат, накручивал невидимую пока магию на руки, готовясь зайтись в серии пируэтов, которые увенчаются ударом такой силы, что хорошо если башня устоит. Он готовился к удару так тщательно, что время наносить его ушло. Потому что параллельно ярости и предвкушению появился второй слой мыслей. "Убью жирного ни за что. Стану убийцей. Ну и? Я и так уже не целка в этом смысле. Но раньше я защищался. Или защищал. А сейчас грохну его так, от полноты чувств.". Эмоционального протеста мысль о немотивированном, вобщем-то убийстве так и не встретила. Сугубо рационально, умом, а не сердцем Игорь решил: не надо. Будет лучше в эту дверь не заходить. Потому что в доме, где убивают без особой причины, живут довольно мерзкие персонажи. Такие, с прямыми сальными волосами, гнусно хихикающие, льющие слезы, одновременно визгливо хохоча и шевелящие длинными костлявыми пальцами.
— Да ну, на фиг! — он остановился, позволяя струям магии стечь с него к ногам и уйти в пол.
— Домой езжай! Подругу свою, если очухается, с собой забери, понял!? И не безобразничайте. — сказал Игорь толстяку и ушел. "Ништо, другой кто-нибудь тебя грохнет, жизнь-то вон какая стала неспокойная. И мне приятно будет и… опять же мне приятно, что не я." — так думал Игорь перед тем, как начать думать о том где искать четвертого приезжего — бородатого.
***
Идти к Кремлю не хотелось. Ну в самом деле, глупость же полагать что кто-то туда отправится "брать власть". Что там брать-то? Царь-пушку да золоченые шторы? Ну а куда тогда идти? Или вовсе не искать этого четвертого, черт с ним, нанимался что-ли!
Но найти надо, Игорь знал, что искать будет, пусть и в отвратительном настроении. Во-первых надо. Во-вторых немного любопытно. В-третьих…
Поймав себя на том, что загибает пальцы, Игорь сел на тротуарный бордюр, поставив ноги на решетку ливневого стока. И почувствовал, что земля все еще дрожит. Он полагал, что дрожь исходит от светящейся стены, но сейчас он сидел метрах в двухстах от нее, а дрожание было не слабее, чем возле колумбария. Даже немного сильнее. Встав, он пробежал метров сто и снова прислушался к ощущениям. Тоже самое, дрожь не ослабела и не усилилась. Повернув на 90 градусов, Игорь переместился на пару сотен шагов. Здесь земля тряслась чуть-чуть сильнее. Рыская зигзагом, Игорь нащупал "азимут" и пошел туда, где как он надеялся будет… он понятия не имел что именно. Что-то от чего дрожит земля.
Через четверть часа, возле кондитерской фабрики "Ударница", Игорь приложил ладонь к трамвайному рельсу. Нагретое солнцем железо тут же ударило его по руке. Значит, не показалось, рельс действительно подпрыгивал. Увлекшейся поисками, Игорь перешел на бег и помчался к Октябрьской площади. Вернулся. Сбегал к Ленинскому. Сильнее всего земля дрожала посреди Шаболовки, примерно напротив проходной "Ударницы".
— Следопыт! — вслух похвалил себя Игорь, подцепил пальцами крышку ближайшего канализационного люка и, застонав от натуги, отковырнул ее.
— Яша, сделай мне фонарик! — попросил Игорь в пространство и тут же сам отозвался противным голосом:
— Ах нет, я остался со своей трехстворчатой подружкой, сам тут погибай в темноте и вонище!
В коллекторе и вправду было темно, но про вонищу Игорь преувеличил. Пахло не фиалками, но вполне терпимо. Благо, все зловонное — заперто в трубах. Вот душно было, это да.
Под землей тряска ощущалась не только под ногами, а со всех сторон. Стены вибрировали, толстые трубы шуршали осыпающимися чешуйками краски. Сориентироваться куда идти, Игорь не мог. Но поскольку вариантов было только два, пошел вправо и через несколько сот шагов, когда и следа не осталось от пробивавшегося через открытый люк света, совершенно потерял ориентировку. Вроде бы он сперва шел в сторону Ленинского, но коллектор несколько раз поворачивал неожиданно и плавно. Искать на стене скобы, которые вывели бы его к люку, который можно открыть и высунув голову определиться с местоположением, Игорь поленился. Какая, в конце концов разница? Или он придет к источнику подземного стука или устанет идти и тогда уж вылезет на поверхность.
Постепенно вибрация ослабевала. Выругавшись по поводу того, что не угадал с направлением, Игорь пошел обратно. Шел в темноте. Мог бы подсветить себе магией, но так было азартнее. Вот и пришел в ловушку.
Рыпнулся вперед-назад — не может идти. Взорвался искрами, порос молниями, как разноцветный морской еж — как в вату. Паленым завоняло, зашипело тихонько, да и осталось тлеть. Только хуже стало: глаза слезятся и дышать нечем.
Игорь не понимал ни где он находится, ни даже где верх, а где низ. Словно вошел в темноте на склад матрасов, а они обрушились и придавили. Жить можно, двигаться — чуть-чуть, вырваться — невозможно.