Мэджик юзеры
Шрифт:
— Не слишком капитально живете. Ожидал большего.
— Лето. А к осени все равно в Шамбалу вернемся. Лера-аа! Игорь приехал!
На Игорев взгляд, Лера встретила его малость холодновато.
— Чего она? — спросил он Яшу, но Лера ответила сама.
— Ты меня бесишь! "Ой, я такой любознательный, я свалю, а вы коноебтесь сами, ок? Все сделали — ой, молодечики! Как там мои мама с папой на которых я болт положил?". Не так?
Игорь насупился и отведя глаза ответил:
— Я не говорю "ой", поэтому не совсем так. И может, это не эгоизм, а доверие? Может, я настолько уверен в том, что вы не подведете и все сделаете как надо?
— А одно другого не отменяет! —
— И, знаешь, так даже лучше! Ты же дестроер! Только ломать-колотить умеешь! Яша вон, сперва все машины-механизмы, все приборы-материалы перещупал, а потом создавал их до крови из ушей! Арсен землю рыл, Дима чертил-планировал, все надрывались, а ты бы ходил похохатывал!?
Рискуя, что Лера от криков перейдет к рукоприкладству. Игорь отвернулся от нее.
— Дружище, а ты того же мнения? Осуждаешь меня?
— А то! — Яша совершенно не был смущен ходом беседы, — До крайности осуждаю. Но не парюсь из-за этого. Это Лере твои ботизы в новинку, а я тебя двадцать лет знаю.
— И, типа, все равно любишь и веришь, что я всегда приду на помощь?
— Типа. Умею предсказать, когда на твою помощь рассчитывать без толку и не удивляться.
— Ох. — Игорь ссутулился и привалился к бетонной стене. — Стало быть, сволочь я. Ок, я подумаю об этом и, возможно, получшею. Обязательно ночью подумаю. Так, а что там в Шамбале? Зачем Арсен рыл и почему кровь из ушей?
— Жрать пошли. — все еще тяжело дыша после вспышки ярости, смилостивилась Лера.
За едой Яша рассказывал, Игорь слушал, а Лера любовалась Яшей.
— Там безумно красиво. Брошенный монастырь в скалах, долина между гор, яки. Теперь, правда, яков мало, их тибетцы забрали почти всех, когда уходили.
— Чегой-то они ушли из своей долины? — помешивая ложкой в тарелке спросил Игорь.
— Арсен выгнал. Их там сотни две жило, очень упрямые. Он книжки полистал, выбрал ракшаса пострашнее, Махакалу, вроде, обернулся им и стал тибетцев гонять. Никого не покалечил, но напугал до усрачки. Они и сбежали. Наверное, пошли кармапу искать, да только тот сильно удивится, когда вместо демона обнаружит колонию из без малого сотни граждан.
— Откуда столько?
— Тетки-дядьки, внучатые племянники. Это хорошо, что много их. И жить интереснее — не враз друг другу остоебенят и справляться кучей проще. Лера ж упомянала — мы там все зашибись сладили. Такой городок в табакерке получился. Маленький, но аккуратный, с бомбоубежищами и пулеметными гнездами на случай чего. Погода там адская — мороз и кислорода маловато, но привыкнуть можно. Дима с Арсеном и Стив там собираются годик побыть, убедиться, что все путем. Стива, кстати, нет, я забыл. Он отправился за матерью-старушкой — хочет ее туда же поселить.
— А потом они чего?
— Потом хотят по миру побродить. Дима левелапом бредит, нипочем не остановится, пока 36-ой уровень не наберет.
Доев, Игорь, подпер голову руками и сказал:
— Я с вами поживу до осени, вместе тогда в Шамбалу поедем.
Лера кивнула.
— Там за нашей палаткой еще одна стоит. Яша приготовил. А ночью ты это… подумай, как обещал. Не повредит.
Но прежде чем отправить Игоря спать, Лера, приговаривая, что мол, Дима какой только хворобы на себе из джунглей не приволок, до глистов включительно, а Игорь поди не чистоплотней, потратила толику своей магии на то, чтобы вылечить Игоря от всего что найдется, включая ссадины и потертости на ногах.
XXII
Утром, валяясь в гамаке с мурчащей Тинки-Винки на груди, и глядя как Яша создает новую посуду взамен испачканной, Игорь отхлебнул колы из банки с спросил:
— Вот я понимаю, чем тут Лера занята — лечит всяких, это дело правильное, а ты-то что, неужели, просто домохозяйствуешь?
Не ответив, Яша предложил:
— Хочешь глянуть, как нынче люди живут? Чудное зрелище: года не прошло, а словно тыщу лет долой. Люди, правда, заведомо не из самых смышленых, но все равно — увлекательно.
— Поехали! — выпрыгивая из гамака объявил Игорь.
— Не "поехали", а ножками потопаем. Не так уж далеко.
— Да ну вот еще! Чтобы я в компании того, кто может только бровью двинуть и любая штуковина — оп-па и вот она, пешком ходил? Так, как поедем?
— На лифте. — Яша мигнул и на столе возникла третья тарелка майенского фарфора.
— Погода хорошая, тепло, сделай что-нибудь открытое, а? Неохота трястись в коробке. Только не велосипед, замучаемся.
Почесав в затылке, Яша создал квадроцикл. Игорь с восхищением посмотрел на сверкающий зеленым металликом агрегат и присвистнул.
— Ого! А можно мне, трицикл? Красный?
— Давай на одном поедем?
— Ну, щас! — Игорь тряхнул головой, давая понять, что такой вариант его категорически не устраивает. — Чтоб ты ко мне всю дорогу прижимался?
Яша нахмурился, а когда морщины на его лбу разгладились, рядом с квадроциклом стоял трицикл. Красный. Яша устало вздохнул и присел на землю. Игорь придирчиво осмотрел предназначавшееся ему транспортное средство.
— Конечно! Как себе — так "Ямаха", а как мне — так самоделка из "Урала"!
— Не муди, а? Какие видел когда-то, такие и сделал. И учти, что трицикл я видел только черный. А сделал — красный. Знаешь, как это трудно?
— Ладно, извини. Погнали?!
Мотоагрегаты, оставляя за собой синеватые шлейфы выхлопных газов, резво мчались как через бетонное крошево, так и через овраги, ржавые рельсы и широкие ручьи. Игорь получал огромное удовольствие, прыгая на своем трицикле через поваленные деревья, шпалы, какие-то неопознаваемые обломки. Ему ужасно нравился этот кросс в развалинах, особенно то, что совершенно не надо было думать о сохранности движка или подвески. Сломаются, так Яша новый трицикл сделает. Друзья выехали на трассу. Пробираться между обгорелыми остовами фур и легковушек, быстро надоело. А когда дорогу перегородил развороченный фюзеляж самолета, Игорь свернул и не останавливаясь метнул серебисто-синюю струйку магии в сдвоенную железную полосу дорожного ограждения. Металл лопнул и скрутился в подобие усов немецкого философа. Это сравнение мелькнуло в голове у Игоря, и немного его удивило, так как поклонником этого философа он отнюдь не был и даже за философа-то, не держал. Считал околофашистским задротом и мозгососом. Игорь вообще полагал, что путные философы были только в древней Греции, а все кто называл себя так позднее, — обычные дармоеды, склонные поумствовать. Такая жизненная позиция была ему близка, но приязни к этим "коллегам" он все равно не испытывал. К китайским философам он относился с некоторой симпатией, но только к тем, что жили до Конфуция. Самого Конфуция, Игорь терпеть не мог за навязывание гражданам внутренней несвободы, а всех кто жил позже, полагал подверженными конфуцианскому влиянию, а стало быть, интеллектуально не дееспособными. Впрочем, одну мысль Конфуция, Игорь любил с детства: "Увидишь учителя, — убей его".