Мегамир

Никитин Юрий Александрович

Солнечные лучи отступали вверх по стволам деревьев, вслед ползли сумерки. Пора возвращаться, но там придется смотреть в глаза друзей, в честности которых не сомневаешься!

Под подошвами мягко пружинили ворсинки. Кирилл прыгал с листка на листок, почти не всматривался в наступающую темноту, чутье говорило, что опасности поблизости нет, никто не готовится прыгнуть на него, ухватить из-под земли, выстрелить кортексоном...

Внезапно его ноги погрузились в мягкое, холодное, ухватившее почти нежно, но цепко. Кирилл рванулся, обжавший его ноги осьминог чуть подался следом, но затем властно потянул

Кирилла назад. Кирилл вмялся плечом в мягкое, холодное, гадкое.

Он рванулся, в голову ударил страх. Попал не в лапы богомола или муравьиного льва, ухватило что-то более сильное, более реликтовое, древнее! И держало так крепко, что он почти сразу перестал биться. Развернулся в тугом объятии, и в лицо пахнуло жаром от стыда и злости. Ниже пояса блестела тяжело осевшая у основания водяная сфера.

Вершина была бы по брови, но, к счастью, влип не в середину. Если бы не барахтался в панике, философ несчастный, детектив доморощенный, сумел бы осторожненько выбраться...

Слабеющими пальцами поднес ко рту сразу три капсулы. Глотнул с трудом, но холод отступил, в застывающих внутренностях потеплело. Потерял бдительность, как говорят боевые испытатели. Привык обходиться без глупых драк, а здесь не обойтись без гарпунного ружья или бластера!

Холод накатывал волнами. Вязкая вода не выпускала, но можно двигаться как кот ученый по кругу, а там что-нибудь да попадется, не может быть, чтобы не встретилось!

Увы, дураки только в сказках счастливы. Магическое авось не сработало. Бог сказал внятно: на меня надейся, но бластер с пояса не снимай, хлебалом не щелкай, держи ушки на макушке. Совсем рядом с листом, где он влип в каплю, виднеются огромные камни, сухой ствол дерева, огромный каркас майского жука, похожего на абстрактную скульптуру, опаленную атомным взором... Даже палкой дотянулся бы!

Холод победно загонял остатки тепла вглубь. Кирилл из последних сил попробовал сдвинуть водяную цистерну с места. Листочку не было суток от роду, волосики на нем упругие, восковые. Капля держится на них, листа не касается. Хватило бы сил сдавить, перекатить с листа на землю, но еще Архимед говорил про точку опоры...

Он рванулся из последних сил, кончики пальцев почти коснулись огромного валуна, но пленка дернула назад, рука врезалась в ледяное желе по плечо. Водяная сфера перерезала его наискось по груди. Сердце заломило от боли.

Над головой прогудел тяжелый ночной жук, грузно упал рядом с листом. Со скрежетом, расшвыривая глыбы, быстро сработал тоннель, зарылся. Опять не повезло! Упал бы на лист, капля росы скатилась бы...

Холод подавил последние остатки тепла. Застывающими глазами видел вспыхивающие цифры на темном ободке часов: 2 11 05, 2 11 06...

Очнулся от лютого холода, его трясло. Он стоял на четвереньках, спину невыносимо жгло, руки и ноги были в воде, снизу тянуло космическим холодом. Вода кипела, бурно испаряясь под косыми лучами солнца. Вовсе не молекулы, а куски водяной пленки, ломтики воды отрывались, отламывались, уносились вверх и тут же растворялись в воздухе.

Шатаясь, он поднялся на ноги, упал навзничь. Спину чуть охладило, зато солнце согрело комбинезон с этой стороны, тепло побежало по телу. Кирилл кое-как поднялся, пошел по их временной станции, цепляясь за листья, падая,

упорно выбирая залитые солнцем участки.

Когда показался нелепый бурый ком грязи, что был замаскированной гондолой, Кирилл освоился уже настолько, что отобрал сладкий хлебец у жучка-джунгика. Жук уже наелся, от хлебца остался лишь ломтик размером со спинку кресла.

Возле станции его встретил белый от ярости Ногтев:

— Где ты шляешься? Тебя собирались разыскивать поисковыми группами!

— Разыскивали?

— Нет. Я запретил. Не хочу терять и других. Да и Саша отсоветовала. Сказала, что ты не пропадешь, еще и пленных приведешь.

— Зачем нам пленные? — пробормотал Кирилл с набитым ртом. Рассказывать про то, как глупо попался, не хотелось.

Ногтев посмотрел на хлебец в руках мирмеколога, в глазах начальника экспедиции появилось уважительное выражение пополам с размышлением. Похоже, он вычислял прежние размеры хлебца.

— Ксерксы тоже на месте?

— Нет, оба ушли искать тебя. Ты за время прогулки что-нибудь придумал?

— Еще нет.

— Ничего, — сказал Ногтев медленно. — Решим и эту задачу.

Он проводил долгим взглядом спину мирмеколога. Хороший аппетит у его заместителя, с виду не скажешь! Это хорошо. Кто много ест, тот много работает. Что ж, если начальник не дурак, он умеет подобрать работящего заместителя.

Причину катастрофы выяснили наполовину. То ли от сильного толчка, то ли под напором ветра горелка сдвинулась в сторону. По той же редкой случайности кран был открыт на максимум, пламя дотянулось до ткани мешка.

Ногтев учинил команде разнос за расхлябанность. Эти дни растаскивали сухие стволы, распилив их на сотни меньших, дыру заделывали, нервно оглядывались на каждый шорох, треск, скрип. Над головой часто проносились жуки, размером с носорогов, трещавших как перегруженные военные вертолеты. Часто-часто взмахивали прозрачными крылышками, бросая на землю искорки, комарики, мошки, размерами от мизинца до слона. На земле тоже бегало и ползало, не обращая внимания на людей.

Целую неделю воздушный мешок освобождали от будяка, латали. Дмитрий и Саша, радуясь освобождению от технической работы, завалили экспедицию добычей. Кирилл признал далеко не все, одно страшилище занес в каталог как «Диплодок Фетисова вульгарис». Саша хоть и обиделась за вульгарис, но была польщена, а Дмитрий избегался, разыскивая для себя чего-нибудь подиковиннее.

Правда, второй вид открыл не он, а его друг Дима, который вместе с Сашей деятельно очищал заросли от потенциальных противников, стаскивал обрадованному Хомякову. Тот не мог нахвалиться на старательных работников. Дмитрий кисло поздравил ксеркса, а сам ушел в джунгли поглубже.

Ногтев вместе с Хомяковым обследовал ближайшие заросли, брал образцы сока, занимался ремонтом, но Кирилл постоянно чувствовал на себе его тяжелый взгляд, настойчиво-вопрошающий.

Из подозреваемых Кирилл исключил Ногтева, Дмитрия с Сашей, Кравченко, затем Хомякова, Цветкову... Остались Забелин и Чернов, но стоило вспомнить их честные глаза... Оставался он сам! Озлившись, пошел по второму кругу. Получилось, что на диверсию способны все. Даже ксерксы, как агенты скрытой цивилизации. Даже он, Кирилл Журавлев, мог оказаться чем-то вроде Джеккила и Хайда!