Мегамир
Шрифт:
— Не знаю. Обнаружила час назад, когда подошло время очередного доклада. Пока разобралась, потом искала Ногтева. Думала, что он у Кравченко в лаборатории...
Кирилл быстро взглянул на приборы. Ветер устойчив, за час унесет «Таргитай» на много километров. Отыскать их будет непросто, если опустятся в этом мегалесе. Ногтев — матерый волк, понял сразу.
Цветкова повернулась к Кириллу. Лицо ее было очень выразительным. Неприязнь к муравьям, страх перед ними, недоверие к мирмекологу, который обожает муравьев, этих страшилищ, и надежда на Кирилла Владимировича,
— Муравьи... Может быть, с ними надо что-то сделать?
Кирилл ответил хмуро:
— Мы захватили запасную рацию. Расконсервируем, наладим. Экспедицию из-за такого пустяка прерывать не станем.
Она просветлела, побежала вверх по лесенке. Кирилл проводил ее долгим взглядом. Цветкова даже здесь ухитряется двигаться грациозно, женственно.
Он подошел к радиостанции, потрогал ее сам, ощутил как по спине пробежал неприятный холодок. Муравьи? Здесь бесполезно лупить ломиком, отскочит — только и всего. Надо сжать, чтобы получилась такая вмятина. Но у жвал прикус отличается... Кто-то сунул штырь между стеной и рацией, нажал на рычаг!
Если это так, то в экспедиции появился зверь пострашнее всех ксерксов вместе взятых.
Помчался было к Ногтеву, тот разберется лучше, видывал всякое на своем веку, но пока взлетал на капитанский мостик, преднамеренная диверсия показалась бредом. А Ногтев в самом деле всякое видывал, потому к нему особенно не стоит. Пусть не ксеркс, мог человек по нечаянности... Правда, трудно вообразить, как можно размозжить рацию по нечаянности, но еще нелепее — террорист на борту «Таргитая»!
Будь что будет, надо довериться Ногтеву. Не прост этот администратор, хоть и всякое видывал, в самых верхах общается, но еще не особачился. И уже не особачится, здесь на низколобые верха, а высоколобый низ — прослойка между настоящими классами.
Он занес ногу на последнюю ступеньку, как сверху оглушительно хлопнуло, на него обрушилась волна жара. Кирилл упал на четвереньки, перекатился под защиту небольшого навеса.
Вверху полыхал столб пламени. Одни концом упирался в пропановую горелку, другим... почти доставал воздушного мешка! В красной ткани вокруг возникла дыра с лохматыми черными краями. Дыра быстро расширялась, по черным краям прыгали оранжевые язычки. В лучах яркого солнца огненный столб был едва виден, но от него шел дикий жар, горелка ревела от натуги.
Гондола пошла вниз наискось. Воздух из мешка выходил со свистом, ткань морщилась. Слева мелькнула зеленая гора, затем еще одна верхушка мегадерева, еще... Гондола вошла в тень.
Снизу взбежал, перепрыгнув через лежащего Кирилла, Ногтев, упал на пропановую горелку. Его лицо исказилось от боли, металл едва не сыпал искрами. Кирилл бросился к нему, сорвал широкий пояс. Рычаг, которым регулировал подачу газа, исчез. Ногтев бросился вниз, крикнув:
— Я перекрою внизу! Пусть тянут до леса...
— Внизу луг! — крикнул Кирилл вдогонку. — Можно бы...
Он прервал себя. Если на луг выйдет стадо коров...
«Таргитай» несся по крутой дуге. Ветра не ощутишь, идут внутри массы циклона,
Страшный удар о землю швырнул его с мостика. Со всех сторон трещало, хрипело, падали зеленые стволы, брызгало соком. В двух шагах от земли торчал ствол дерева, из широких устьев текла грунтовая вода, обогащенная солями, опускалась по стволу широким толстым слоем, блестя пузырьками, впитывались в землю...
Кирилл выскочил, побежал к темному кубу гондолы. Та пропахала борозду, где тащило ветром, несколько раз перекатило, вот вмятины, наконец, заклинило в деревянном ущелье. По обе стороны уходят в небо стены мегадеревьев, а за гондолой вплотную колыхался, как водоросли, лес гибких деревьев с ярко-красными, оранжевыми и синими цветами.
Из этого леса снова зазвучал треск, стук, словно работали большие камнедробильные машины. Кузнечики возобновили концерт, спеша подозвать безголосых самок и отпугнуть противников. Из гондолы вынырнули две фигуры в комбинезонах, забрала опущены, в руках бластеры. Дмитрий и Саша, встали на краю леса, где из зеленого нагромождения начали высовываться гигантские сяжки, усики, рожки, глаза на стебельках...
Кирилл встал с другой стороны гондолы, чтобы держать ее в центре боевого треугольника. Из люков внизу выпрыгнули Ногтев и Забелин, оба тут же закрепили гондолу липкими нитями. Забелин быстро развернулся на шорох, выстрелил жидким клеем в огромную треугольную голову, что тянулась к нему из зарослей.
Дмитрий и Саша стояли, широко расставив ноги, бластеры в их руках смотрели на зеленую стену. За их спинами в гондоле был шум, суматоха, однако паники не было. До сего дня шло гладко, так что и сейчас явно простая вынужденная посадка. Катастрофы кончились вместе с застойными временами и послезастойным периодом.
К Кириллу подбежал встрепанный Чернов:
— Я посторожу! Вас ждет Ногтев...
Огромный куб все еще торчал в расщелине, зависнув на высоте метрах в двадцати. Для надежности теперь закрепили крюками, якорями, канатами. Воздушный мешок завис на сухих стеблях, сломав тяжестью верхушки. Под ним возилось крупное, шелестело.
Ногтев вместе с Хомяковым и Цветковой спешно укрывали гондолу маскировочной сетью. Кириллу бросил зло:
— Что теперь с вашей пожарной окраской? Воздушный мешок видно издали! Найдут пацаны...
— Место безлюдное, — возразил Кирилл, — я знаю эти края. Опасность в другом, Аверьян Аверьянович. Надеюсь, уже не скажете, что и мешок продырявили муравьи?
— С них станется, — отмахнулся Ногтев недружелюбно. Вдруг его глаза посерьезнели. — Ты на что намекаешь?
— Я намекаю, что рация разбита человеком. И мешок поврежден человеком тоже.
Ногтев застыл, словно мгновенно вмороженный в айсберг. На миг время остановилось, верхушки трав оставались пригнувшимися в одну сторону, а громадный шмель завис в воздухе. Потом Ногтев шумно выдохнул воздух: