Мегрэ и господин Шарль
Шрифт:
Она закурила сигарету с золоченым фильтром.
— Можете курить. Это не мешает даже моему попугаю… Когда я вчера увидела в газетах фотографию, я сразу смекнула, что к чему, и удостоверилась, что не ошиблась.
— Вы знали госпожу Сабен-Левек, когда она называла себя Трикой?
— Еще бы!
Она встала, прошла в другую комнату и вернулась с громадным альбомом.
— Память у меня не очень хорошая, поэтому я все храню. У меня пять таких альбомов, набитых фотографиями. Держите.
Она протянула Мегрэ раскрытый альбом.
Это была действительно Натали, еще молоденькая, наивная и непосредственная. На ней было платье с глубоким декольте, в вырезе которого была видна грудь.
Рядом с ней, слегка нагнувшись, Сабен-Левек. На столике — ведерко для шампанского и бутылка.
— Познакомилась она с ним здесь. Она уже месяца два была танцоркой.
— Знаете, откуда она приехала?
— Да. Из Ниццы, где работала в довольно неприглядном кабаре.
— Она была с вами откровенна?
— Все они со мной откровенны. Большинство из них одиноки, довериться некому. Тогда они и обращаются к мамаше Бланш. Могу я вам предложить что-нибудь выпить? Сама я много не пью, но в это время обычно выпиваю рюмочку портвейна.
Портвейн был первоклассный, такой Мегрэ редко приходилось пробовать.
— Фамилия ее была Фрасье, и отец у нее умер, когда ей было лет пятнадцать. Он был бухгалтером или что-то в этом роде. Мать была дочерью русской княгини, и Натали старалась, чтобы это было известно. Видите, несмотря ни на что, я кое-что помню.
В моем кабаре она всегда сидела за одним и тем же столиком. На клиентов прежде всего производили впечатление ее молодость и наивность. Они и подходили-то к ней с некоторой нерешительностью. Она улыбалась им, очаровательная, но недоступная.
Редко соглашалась с кем-нибудь пойти. Мне даже кажется, что и раз трех не наберется.
— У нее не было постоянного любовника?
— Нет. Жила она одна в гостиничной комнатушке недалеко отсюда, на улице Бре. Мне она очень нравилась, но вместе с тем я не могла полностью понять ее.
Однажды вечером появился Сабен-Левек. Вернее господин Шарль: мы знали его под этим именем. Он уже заходил как-то, много раньше. Ему нравились женщины милые и спокойные, и он сию же минуту заметил Трику. Он подошел и сел к ней за столик. Наверное, пригласил ее пойти с ним, и она отказалась.
Целую неделю он приходил каждый вечер, и только тогда она согласилась пойти с ним. Вещи ее остались в кабаре: два платья, нижнее белье, разные мелочи.
Через несколько дней она за ними зашла.
— Большая любовь? — спросила я ее. Она взглянула на меня и не ответила.
— Он снял тебе квартиру?
— Еще ничего не ясно…
Она расцеловала меня в обе щеки со словами благодарности, и больше я ее не видела.
Однако двумя месяцами позже в «Фигаро» появилась фотография. Трика была в подвенечном платье, а муж ее в визитке. «Г-н Жерар Сабен-Левек, небезызвестный нотариус с бульвара Сен-Жермен, женился сегодня утром…»
Мегрэ и Лапуэнт переглянулись. Что надо думать об этой истории? Девчушка из Кемпера, танцорка из сомнительного кабаре в Ницце, потом из кабаре «У мадемуазель» становится женой одного из самых известных и богатых нотариусов Парижа.
Отец Жерара, человек с принципами, в ту пору был еще жив. Что он сказал об этом союзе? И как ладили между собой эти трое, которые занимали один и тот же этаж?
Уже спустя три месяца Жерар, по своему обыкновению, снова стал время от времени пропадать на несколько дней.
Пила ли уже в это время Натали? И проводила ли она большую часть времени на своей половине?
Шли годы, и пила она все больше. Нотариус отказался от супружеской жизни. Они стали если уж не врагами, то посторонними.
— Теперь она свободна. Свободна и богата. Это внушает вам беспокойство, не так ли, господин комиссар?
— Газеты умолчали кое о чем. Сабен-Левека раз десять, по крайней мере, ударили по голове чем-то тяжелым, и череп его развалился на мелкие кусочки.
— Вы думаете, женщина могла это сделать?
— Женщины при некоторых обстоятельствах могут быть так же сильны, как мужчины, если не сильнее. Если предположить, что она пошла на преступление, то где оно могло быть совершено? В их квартире? Потеря крови огромная. Остались бы следы, а она достаточно умна, чтобы не понять этого.
Каким образом потом перевезти тело к Сене? Как перенести его в машину и запихать туда?
— Действительно… Может быть, убийца — какой-нибудь хулиган, который встретил его на пустынной улице?
— Бумажник не тронули, а в нем больше полутора тысяч франков.
— Месть?
— С чьей стороны?
— Со стороны любовника. Любовника одной из тех женщин, которых он уводил из ночных заведений…
— Люди подобного сорта не ревнуют к клиентам, которые платят. Самое большее на что кто-нибудь из них мог решиться, это попытаться его шантажировать.
Мегрэ еще раз взглянул на юную пару, снятую перед бутылкой шампанского, и допил рюмку портвейна.
— Еще?
— Нет, спасибо, хотя вино отменное. Некоторые подробности прошлой жизни Натали стали ясны Мегрэ, но что они давали ему?
Обедал Мегрэ дома, что удивило г-жу Мегрэ, но присутствовал он в этот день дома или нет, не имело никакого значения. Муж ее был по-прежнему замкнут, по-прежнему хмур.
Обычно он смаковал тушеное мясо с овощами под чесночным соусом, а сейчас даже не замечал, что именно ест.
— Большую чашку кофе.
Это означало, что он просит хорошую трехсотграммовую чашку, из которой пьет кофе по утрам. Он заглянул в газеты, где было помещено интервью с привратником и одним из служащих нотариальной конторы. Вопросы были заданы и Вито, но ответы на них могли привести в уныние.