Мегрэ и порядочные люди
Шрифт:
— Не думаю, что… — Она не закончила фразу. Впервые она опустила глаза под взглядом Мегрэ и прошептала: — Вы мне тоже не верите.
На сей раз последовала долгая пауза, и комиссар, взяв одну из трубок, решил ее набить и раскурить. Он не осмеливался сделать это во время беседы.
Им не о чем было больше говорить. Это было очевидно. Мадам
— Я вам больше не нужна?
— Не сейчас.
— Полагаю, вы станете его разыскивать?
Он только опустил глаза. Затем, направляясь к двери, заметил:
— У меня даже нет его фотографии.
— Я знаю, вы мне не поверите, но у меня тоже нет, только довоенная, когда он был подростком.
Мегрэ приоткрыл дверь, и оба слегка смутились, словно не знали, как попрощаться.
— Вы будете допрашивать мою дочь?
— В этом больше нет необходимости.
— Наверное, ей было очень тяжело эти дни… И зятю тоже, полагаю… У них не было оснований молчать…
Они делали это для меня…
— Я на них не в обиде.
Он неуверенно протянул ей руку, а она подала свою — в перчатке.
— Я не могу пожелать вам удачи… — прошептала она.
И, не оборачиваясь, пошла к застекленной приемной, где, увидев ее, вскочила с места взволнованная Вероника.
Глава 8
Прошла зима. Десять или двадцать раз поздно вечером, а иногда даже ночью в кабинете Мегрэ горел свет, а это означало, что какой-то мужчина или женщина сидели в кресле напротив стола, где до них сидела мадам Жослен.
Приметы Филиппа де Лансье были переданы во все полицейские участки, и его искали на вокзалах, пограничных постах и в аэропортах. Интерпол разослал карточку с приметами во все иностранные полиции.
И только в конце марта, когда трубы на крышах становятся розовыми на фоне бледно-голубого неба и начинают лопаться почки, Мегрэ, придя как-то утром в свой кабинет, впервые в этом году без плаща, снова услышал имя брата мадам Жослен.
Сама она по-прежнему жила в квартире на улице Нотр-Дам-де-Шан вместе с компаньонкой, ежедневно ходила к внукам на бульвар Брюн и гуляла с ними по аллеям парка Монсури.
Филипп де Лансье был найден мертвым — убитым несколькими ударами ножа около трех часов ночи, неподалеку от бара на улице Терн.
Газеты писали: «Драма в преступном мире».
Это было, как всегда, не совсем точно. Хотя де Лансье и не принадлежал к преступному миру, он какое-то время жил в этой среде с проституткой по имени Анжель.
Он продолжал выдумывать свои истории, и Анжель была уверена в том, что он прятался у нее, выходя лишь по ночам, только потому, что убежал из Фонтевро, где отбывал двадцатилетнее заключение.
А может быть, другие поняли, что это чужак? А может быть, с ним рассчитались за то, что он увел молодую женщину от постоянного покровителя?
Началось следствие. Правда, велось оно довольно вяло, как и всегда в подобных случаях. Мегрэ снова пришлось отправиться на улицу Нотр-Дам-де-Шан. Он снова увидел консьержку, ее ребенок уже сидел в высоком стульчике и что-то лепетал. Мегрэ поднялся на четвертый этаж, нажал на кнопку.
Хотя теперь здесь жила компаньонка, мадам Маню по-прежнему приходила на несколько часов в день, она-то и открыла дверь, не закрыв ее предварительно на цепочку.
— Это вы! — сказала она, нахмурившись, словно он мог принести лишь дурные вести.
Неужели новость была действительно плохой?
В гостиной ничего не изменилось, только на кресло Рене Жослена был брошен синий шарф.
— Мне нужно сообщить мадам…
— Пожалуйста, проходите…
И все-таки, бросив взгляд в зеркало, ему захотелось вытереть лоб.