Мегрэ и порядочные люди
Шрифт:
Было похоже, что и он занял оборонительную позицию.
— Не знаю. У меня есть причины считать, что и ваш тесть, и ваша теща были знакомы с человеком, который соответствует этому схематическому описанию.
Доктор через очки устремил взгляд на какую-то точку в пространстве, и Мегрэ, дав ему некоторое время на раздумье, наконец вышел из терпения:
— Ну, так что?
Фабр снова очнулся ото сна:
— Что? Что вы хотите узнать?
— Вы его знаете?
— Я не знаю, о ком вы говорите. Чаще всего я ходил к ним по вечерам, и мы проводили
— И все-таки вы должны знать их друзей.
— Некоторых… Но не всех…
— Я думал, что они редко принимали гостей.
— Да, очень редко…
Это было невыносимо. Он без конца отводил взгляд, лишь бы не встречаться глазами с комиссаром. Было похоже, что для доктора этот разговор — тяжкое испытание.
— Моя жена гораздо чаще, чем я, бывала у родителей… Теща приходила к нам почти ежедневно… Я в это время либо бывал в больнице, либо принимал здесь…
— Вам известно, что месье Жослен играл на скачках?
— Нет. Я считал, что днем он редко выходит из дому.
— Он играл на тотализаторе…
— А!
— Похоже, что его жена тоже не знала об этом. Выходит, он не всем с ней делился…
— А с какой стати он стал бы говорить со мной? Я ведь прихожусь ему только зятем.
— Со своей стороны, мадам Жослен тоже что-то скрывала от мужа.
Он не возражал. Казалось, он внушал себе, как на приеме у зубного врача: еще немного, и все будет позади…
— На этой неделе, не то во вторник, не то в среду, она встречалась днем с каким-то мужчиной в кафе на бульваре Монпарнас.
— Это веди меня не касается, правда?
— Вы не удивлены?
— Наверное, у нее были причины для этой встречи…
— Месье Жослен виделся с тем же мужчиной в том же кафе утром, и похоже, они были хорошо знакомы…
Это вам ни о чем не говорит?
Доктор выдержал паузу, а потом со скучающим видом покачал головой.
— Послушайте, месье Фабр. Я понимаю всю сложность вашего положения. Как и любой человек, который вступает в брак, вы вошли в новую, доселе незнакомую вам семью, членом которой вы, так или иначе, теперь являетесь. У этой семьи есть свои маленькие тайны, это неизбежно. Я ни за что не поверю, что вам не доверили хотя бы некоторые из них. Пока преступление не было совершено, все это не имело значения.
Но теперь, когда вашего тестя убили, а вы сами едва не попали под подозрение…
Доктор не стал возражать, вообще никак не реагировал. Словно их разделяла стеклянная стена, через которую не доносились слова.
— Речь не о том, что называется «убийство с целью ограбления». И вовсе не вор, застигнутый на месте преступления, убил Рене Жослена. Человек знал эту квартиру не хуже вас, знал привычки ее обитателей, знал, где что лежит. Он знал, что ваша жена и ее мать пошли в театр в тот вечер, а вы останетесь коротать время с тестем. Он знал, где вы живете, и, скорее всего, именно он позвонил вам домой, чтобы прислуга передала вам вызов на улицу Жюли. Вы согласны со мной?
— Да, это похоже на правду…
— Вы сами сказали, что Жослены редко приглашали гостей и что у них не было близких друзей.
— Я понимаю…
— Вы готовы поклясться, что не догадываетесь, о ком идет речь?
Уши доктора стали пунцовыми, а лицо приняло еще более усталое выражение.
— Извините меня, господин комиссар, но там ждут дети…
— Вы отказываетесь говорить?
— Если бы я мог сообщить вам что-то конкретное…
— Вы хотите сказать, что у вас есть какие-то неясные подозрения?
— Думайте, как вам угодно… Не забывайте, что моя теща только что перенесла страшный удар, а она человек очень эмоциональный, несмотря на то что умеет владеть своими эмоциями… — Он пошел к двери, ведущей в коридор. — Не сердитесь на меня…
Мегрэ не протянул ему руки, довольствовавшись лишь кивком, а неизвестно откуда появившаяся горничная проводила комиссара до входной двери.
Он был зол не только на молодого педиатра, но и на себя самого, ибо неправильно взялся за этот допрос.
Ведь Фабр был единственным членом этой семьи, который мог что-то сказать, а Мегрэ не сумел заставить его говорить.
Впрочем, нет! Одно он узнал: Фабр даже глазом не моргнул, когда комиссар упомянул о встрече его тещи и незнакомца в кафе. Доктор не удивился. Он также был спокоен, услышав, что Жослен встречался с тем же человеком в полумраке пивной.
Комиссар шел по тротуару в надежде поймать такси, но все они проходили мимо с опущенным флажком.
Дождик перешел в настоящий ливень, и по улице побежали мутные потоки.
Если этот мужчина по очереди встречался с Рене Жосленом и его женой…
Он попытался рассуждать логически, но у него не хватало доводов… А может быть, незнакомец встречался и с дочерью? Или с самим доктором Фабром? И почему вся семья старалась умолчать о существовании этого человека?
— Эй, такси.
Наконец показалась свободная машина, и он торопливо влез в нее.
— Поезжайте прямо…
Он еще не знал, куда поедет. Первой мыслью было вернуться на набережную Орфевр, в свой кабинет, запереться там и поворчать всласть. Интересно, нашел ли Лапуэнт что-нибудь новое? Ему казалось, хотя уверен он не был, что бывшая консьержка уехала из Парижа и жила не то в Шарантоне, не то в Центральном районе.
Шофер медленно вел машину, время от времени с любопытством поворачиваясь к клиенту.
— А куда ехать от светофора?
— Налево…
— Как угодно…
И внезапно Мегрэ решил:
— Отвезите меня на улицу Даро…
— Куда именно? Она длинная.
— Угол улицы Сен-Готар…
— Ясно…
Мегрэ исчерпывал одну возможность за другой. Ему пришлось вытащить записную книжку и найти девичью фамилию мадам Жослен — де Лансье… Он помнил, что ее отец был полковником в отставке.
— Простите мадам, сколько лет вы служите консьержкой в этом доме?
— Восемнадцать лет, господин хороший, а от этого моложе не становишься.