Мегрэ и субботний клиент

Сименон Жорж

На первый взгляд казалось, чего проще: стоит лишь изучить постояльцев, проживавших в этих отелях, и задержать того или тех, кто фигурировал во всех списках. Но дело оказалось сложнее. Да и показания швейцаров тоже не дали никаких результатов.

Расследование займет недели? Нет, разгадывать эту загадку придется несколько месяцев, и вполне возможно, дело закончится где-нибудь в Лондоне, Каннах или Риме, или же розыски драгоценностей приведут к какому-нибудь спекулянту из Анвера или Амстердама.

Но это расследование не так угнетало комиссара, как трагедия

Планшона. Рабочий день уже давно кончился, и Мегрэ на такси вернулся домой. Поужинав, он посмотрел телевизионную передачу, лег спать и проснулся, ощущая, как всегда, приятный запах кофе.

Придя в свой рабочий кабинет, комиссар ворчливо попросил секретаря:

— Запроси-ка мне комиссариат восемнадцатого округа… Алло! Восемнадцатый?.. Это ты, Бернар?.. Ничего интересного в эту ночь не случилось?.. Нет… А убийства?.. Никто не пропал?.. Послушай! Я хочу, чтобы ты дал указание незаметно понаблюдать за домом, который находится на самом верху улицы Толозе, прямо у ступенек… Да… Пусть посмотрят за каждым, кто туда входит и выходит… Пусть посмотрят, во дворе ли грузовик хозяина-маляра… Благодарю тебя… Если ночью грузовик исчезнет, то пускай позвонят мне домой… Да нет, ничего конкретного… Так, кое-какие соображения… Ты знаешь, всякое случается… Спасибо, старина!..

Прошел еще один самый обычный день: комиссар допрашивал свидетелей по делу о краже драгоценностей, а также тех, кто проходил по другим, менее значительным делам.

С шести часов вечера он уже начал посматривать на телефон. Звонили дважды, но это был не Планшон. Он не позвонил ни в половине седьмого, ни ровно в семь, и Мегрэ, явно недовольный, занервничал.

Днем, вроде бы, ничего не должно было произойти. Маловероятно, чтобы Планшон, воспользовавшись моментом, когда дочь находилась в школе, пришел домой убить жену и дождаться прихода Пру и также прикончить его.

В сущности, Мегрэ даже не спросил Планшона, каким оружием тот собирается совершить преступление. Разве хозяин малярной мастерской не заявил, что тщательно подготовил двойное убийство?

Револьвера у него, должно быть, не было. Но даже, если и был, комиссар не верил, что он им воспользуется. Люди, занятые физическим трудом, обычно используют в подобных случаях привычные им инструменты.

Какой инструмент строительный маляр…

Комиссар невольно рассмеялся, думая о малярной кисти. В семь пятнадцать телефон еще не звонил, и Мегрэ вернулся домой. Звонка не последовало ни до ужина, ни после.

— Ты все думаешь о нем? — спросила жена.

— Да, его история меня беспокоит…

— Ты как-то говорил мне, что люди, которые твердят о намерении совершить убийство, редко выполняют задуманное.

— Конечно, редко… Но все же такое случается…

— Тебе холодно?

— Я, видимо, простудился во время воскресной прогулки на Монмартр… Я говорю в нос?..

Жена принесла аспирин, дала ему таблетку, и он спокойно проспал всю ночь. Проснувшись, комиссар увидел в окно, что на улице идет дождь.

Прождав до десяти часов, Мегрэ позвонил в восемнадцатый округ.

— Бернар?

— Да, шеф…

— Что нового на улице Толозе?

— Ничего… Грузовик не покидал двора…

Только в семь часов вечера, так и не дождавшись никаких новостей, Мегрэ решился позвонить на улицу Толозе. Ему ответил незнакомый мужской голос:

— Планшон?.. Да, он живет здесь… Но сейчас его нет… Да и вечером его не будет.

Глава 4

Мегрэ чувствовал, что его недоверчивый собеседник собирался положить трубку, но в последний момент заколебался. Комиссар поспешно спросил его:

— А мадам Планшон?

— Она вышла.

— А вечером она будет?

— Она вот-вот вернется. Пошла в магазин что-то купить…

Последовала новая пауза. Мегрэ отчетливо слышал на другом конце провода дыхание Пру.

— Что вам от нее нужно?.. Кто вы?..

Мегрэ чуть было не назвался одним из клиентов, придумав какую-нибудь историю. Но, подождав немного, он положил телефонную трубку.

Он никогда не видел того, с кем только что говорил по телефону. Комиссар знал о Пру немногое, только то, что рассказал ему Планшон, а тот имел все основания быть пристрастным в своих суждениях.

И все лее, едва услышав голос Пру по телефону, Мегрэ сразу же проникся к нему антипатией. Это чувство возникло не в результате рассказов хозяина малярной мастерской. Скорее, комиссару был неприятен сам голос, тянучий и агрессивный. Мегрэ мог бы поклясться, что Пру в этот момент с недоверием продолжал смотреть на телефон, что он никогда не отвечал на вопросы прямо.

Он принадлежал к той породе людей, которых Мегрэ хорошо знал: их нелегко вывести из себя, они насмешливо меряют вас взглядом, а при первом же затруднительном вопросе хмурят густые брови.

Интересно, действительно ли у него густые брови? А волосы, закрывающие низкий лоб?

С мрачным видом Мегрэ привел в порядок бумаги на столе и занялся текущими делами, вызвав вначале Жозефа:

— Ко мне кто-нибудь есть?

Затем он заглянул в кабинет инспекторов:

— Если меня будут спрашивать, пусть звонят домой…

На набережной Мегрэ открыл зонт. В автобусе его прижали к пассажиру, плащ которого вымок до нитки.

Прежде чем сесть ужинать, он снова позвонил на улицу Толозе. Комиссар злился на все и всех. Его раздражал Планшон, который втянул его в свою нелепую и одновременно трагическую историю. Бог знает отчего, он сердился даже на Роже Пру. Он был недоволен самим собой и даже дулся на жену, которая с тревогой посматривала на него.

Была ли у них привычка не сразу поднимать телефонную трубку? можно было подумать, что телефон звонил в пустоту. Но чуть позлее комиссар вспомнил, что аппарат находился в кабинете. Наверное, обитатели дома ели не в столовой, а на кухне, и поэтому требовалось какое-то время, чтобы добраться до телефона.

— Алло!..

Наконец-то кто-то поднял трубку! К телефону подошла женщина:

— Мадам Планшон?

— Да. Кто говорит?

Голос был естественный, низкий и довольно приятный.

— Я хотел бы поговорить с Леонаром…