Мегрэ путешествует
Шрифт:
— Это мое право, разве не так?
Мегрэ подумал о журналистах и о фотографах, которые обязательно обстреляют его из своих фотоаппаратов и в Женеве, и в Орли.
— Может быть, это и ваше право, но если вы попытаетесь сесть в этот самолет, я найду более или менее законный способ помешать вам. Полагаю, вы не собираетесь сделать мне никакого заявления?
В общем, эта встреча закончилась трагикомедией, и, чтобы вернуться в свою привычную жизнь, комиссар после нее примерно полчаса разговаривал с Люка. Дирекция отеля догадалась предложить ему для этого маленький кабинет возле
Доктор Поль пока не прислал официального ответа, но уже дал Люка предварительный отчет по телефону. После вскрытия он был больше, чем когда-либо, уверен, что кто-то силой удерживал Дэвида Уорда в ванне, потому что никак иначе нельзя было объяснить кровоподтеки на плечах. С другой стороны, не было никаких травм затылка или спины, которые почти обязательно были бы обнаружены, если бы полковник поскользнулся, ударился о край ванны и потерял сознание.
Жанвье вел наблюдение за Марко. Как и следовало ожидать, первое, что сделал бывший муж маленькой графини, выйдя с набережной Орфевр, — позвонил Анне де Гроот.
Люка замучили телефонные звонки, среди которых многие были из крупных банков и финансовых компаний.
— Вы вернетесь сегодня днем, шеф?
— Да, четырехчасовым самолетом.
В тот момент, когда Мегрэ клал трубку телефона, ему передали конверт, который принес для него полицейский в форме. Это было очень милое письмо. Начальник лозаннской полиции писал, что счастлив, что наконец ему представился случай встретиться со знаменитым Мегрэ, и приглашал его позавтракать вместе «по-простому, на берегу озера, в спокойной деревенской гостинице, в кантоне Во».
Мегрэ, у которого было полчаса свободного времени, позвонил на бульвар Ришар-Ленуар.
Ты по-прежнему в Лозанне? — спросила мадам Мегрэ.
Накануне ей сообщили с набережной Орфевр об отъезде мужа, а утром она узнала новости о нем из газет.
— Я вылетаю обратно сегодня днем, но это не значит, что я приду домой рано. Не жди меня к обеду.
— Ты везешь с собой графиню?
Это, конечно, была не ревность, но первый раз в жизни комиссару показалось, что он расслышал в голосе жены беспокойство и одновременно едва заметную ироническую нотку.
— У меня нет никакого желания везти ее с собой.
— А-а!
Он зажег свою трубку, вышел из отеля и сказал консьержу, чтобы, если его будут спрашивать, тот ответил, что Мегрэ вернется через несколько минут. Два фотографа пошли за Мегрэ следом в надежде, что он чем-нибудь выдаст свои планы.
Но комиссар только рассматривал витрины, держа руки в карманах, потом зашел в табачный магазин и купил трубку, потому что улетел из Парижа так поспешно, что имел при себе только одну трубку, в кармане, а он к этому не привык.
Увидев марки табака, не известные во Франции, Мегрэ поддался искушению и купил несколько пачек трех марок.
Потом, почувствовав что-то вроде угрызений совести, он вошел в соседний магазин и приобрел для мадам Мегрэ носовой платок, на котором был вышит герб Лозанны.
Начальник полиции зашел за ним в условленное время. Он был высокий, спортивного телосложения и, должно быть, страстный лыжник.
— Вас не беспокоит то, что мы отправимся поесть в сельские места, за несколько километров отсюда? Не волнуйтесь из-за своего самолета: я велю отвезти вас в аэропорт на одной из наших машин.
Кожа у него была светлая, и щеки выбриты до блеска.
Внешность и манеры этого человека говорили о том, что он сохранил тесную связь с деревней, и Мегрэ действительно узнал от начальника полиции, что отец того был виноградарем и жил возле Веве.
Они сели за столик в деревенской гостинице на берегу озера. Кроме их мест, здесь был занят только один столик. За ним сидели местные жители и говорили между собой о хоровом обществе, членами которого были.
— Вы позволите мне выбрать блюда?
Начальник полиции заказал сушеное мясо из Гризона, деревенские ветчину и колбасу, а потом еще озерную рыбу — гольца.
Он то и дело смотрел на Мегрэ, и эти брошенные украдкой осторожные взгляды выдавали его любопытство и восхищение.
— Интересный экземпляр эта женщина, верно?
— Графиня?
— Да. Мы ведь ее тоже хорошо знаем, потому что часть года она живет в Лозанне. — И не без трогательной гордости начальник полиции объяснил: — У нас маленькая страна, месье Мегрэ, но именно потому, что маленькая, доля очень важных особ — ВИП-персон, как сокращают эти слова англичане — в населении у нас больше, чем в Париже или даже на Лазурном берегу. У вас они, хотя их и больше, растворяются в общей массе. А здесь их невозможно не видеть. Правда, это те же люди, которых можно встретить на Елисейских полях и на Круазет.
Мегрэ в это время наслаждался заказанными блюдами и местным легким белым вином, которое ему подали в запотевшем от холода графине.
— Мы знаем и полковника Уорда, и почти всех, с кем вы сейчас имеете дело. Кстати, третья жена Уорда, Мюриэль, сегодня утром поспешно вылетела в Париж.
— Какую жизнь она ведет в Лозанне?
Голубые глаза его собеседника, когда тот что-нибудь обдумывал, становились светлее и казались почти прозрачными.
— Это нелегко объяснить. Она имеет квартиру, удобную, можно даже сказать роскошную, но небольшую, в новом доме в Уши. Ее дочь Эллен учится в пансионе, где ученицы в основном американки, англичанки, голландки и немки из лучших семей. У нас в Швейцарии много таких школ, и к нам присылают детей со всего мира.
— Знаю…
— Мюриэль Уорд — я говорю «Уорд», потому что развод не доведен до конца и она до сих пор носит эту фамилию — принадлежит к тому, что мы называем «клуб одиноких дам». Это, разумеется, не настоящий клуб: там нет ни устава, ни членских карточек, ни взносов. Мы так называем дам, которые по разным причинам приезжают в Швейцарию жить в одиночестве. Некоторые из них разведены, другие — вдовы, есть еще несколько знаменитых певиц и музыкантш и несколько жен, к которым иногда на время приезжают мужья. По каким причинам они живут здесь — это их дело, разве не так? Иногда это политические причины, иногда финансовые, а иногда и медицинские. Среди этих дам есть королевские высочества и женщины без титулов, богатейшие вдовы и женщины, у которых есть только скромные пенсии.