Шрифт:
Глава 1
Неспешный поезд под дождем
На перегоне между двумя небольшими станциями, о которых Мегрэ никогда и не слыхивал, да в темноте почти ничего и не разглядел на них, разве что штрихи дождя в ярком свете фонаря и силуэты людей, толкавших тележки, комиссар нечаянно поймал себя на мысли: а что, собственно говоря, он тут делает?
А не вздремнул ли он на миг в чересчур жарко натопленном купе? Полностью сознание вроде бы не отключалось, поскольку он четко представлял себе, что едет в поезде, слышит монотонный перестук колес, и даже мог бы поклясться, что, как и ранее,
С таким же успехом он мог бы сейчас находиться в другом месте, в любом ином, ползущем по сельской местности пассажирском составе второстепенной важности, мог он и обернуться Мегрэ-юношей пятнадцати лет от роду, возвращавшимся на точно таком же пригородном поезде, состоявшем из древних вагончиков, чьи перегородки потрескивали при каждом рывке локомотива. А в ночи на каждой остановке слышались бы те же самые голоса, деловито сновали бы у вагона с почтой и багажом такие же люди, заливался бы аналогичный свисток начальника станции — сигнал к отправлению.
Мегрэ приоткрыл глаза, затянулся уже потухшей трубкой и рассеянно взглянул на соседа, устроившегося в другом углу. Ну чем не пассажир того самого поезда, который доставлял во времена оны мальчишку Жюля к отцу? Вполне мог бы сойти за графа или владельца замка, как, впрочем, и за важную шишку из какой-нибудь деревни или любого мелкого городишка.
Незнакомец был одет в костюм для гольфа из светлого твида и плащ из тех, что продаются лишь в некоторых очень дорогих магазинах. Шляпа — охотничья, зеленого цвета, с заткнутым за ленточку крохотным фазаньим перышком. Рыжеватые перчатки он не снял, несмотря на жару, ибо господам подобного класса никоим образом не положено так делать при поездках на железнодорожном транспорте или в автомобиле. И даже в сильный, как сегодня, дождь на его до блеска начищенной обуви не было ни пятнышка.
Выглядел он лет на шестьдесят пять. Ну разве не забавно, что мужчина его возраста с таким тщанием относится к малейшим деталям своей внешности? Как и все, еще балуется играми, в которых силится хоть в чем-то выделиться среди простых смертных? Цвет лица у спутника был розовым, характерным для людей его породы, в серебристо-белой щеточке усов проглядывал желтый венчик от постоянного курения сигар. В то же время во взгляде соседа не чувствовалось той абсолютной уверенности в себе, которую должен был бы излучать человек его облика. Со своего места он явно наблюдал за Мегрэ и пару-тройку раз вроде бы даже пытался заговорить; комиссар тоже порой удостаивал его коротким взглядом, а тем временем поезд — грязный и мокрый — снова трогался в путь, устремляясь в мир тьмы с прорезавшимися там и сям, разбросанными далеко друг от друга огоньками; иногда на охраняемом переезде за окном угадывалась чья-то фигура на велосипеде, пережидавшая, пока пройдет их состав.
Грустил ли о чем Мегрэ? Скорее находился в каком-то неопределенном, пограничном
Дело в том, что комиссар участвовал в международном конгрессе полицейских, проходившем в этом году в Бордо. На дворе стоял апрель. Когда он покидал Париж, все были уверены, что после долгой и монотонной зимы вот-вот грянет весна. Но в Бордо в течение всего этого времени непрерывно шел дождь, сопровождавшийся ледяным ветром, туго стягивавшим одежду вокруг тела.
К тому же по чистой случайности отсутствовали те несколько друзей, с кем он привык общаться на подобных форумах, такие, например, как мистер Пик. Каждая страна исхитрилась послать в Бордо только молодых профессионалов в возрасте от тридцати до сорока лет, и ни с кем из них комиссар, естественно, никогда раньше не встречался. Все они как один держались с ним чрезвычайно любезно, с подчеркнутым респектом, как и подобает относиться к старшему коллеге, которого они уважают, но полагают, что он слегка устарел и вряд ли шагает в ногу со временем.
В этом ли была загвоздка? Или же причиной его скверного настроения послужил нескончаемый дождь? Да еще все то вино, которым вынудила нагрузиться участников конгресса местная Торговая палата?
— Надеюсь, ты там не скучаешь? — осведомилась мадам Мегрэ в разговоре с мужем по телефону.
В ответ он проворчал нечто маловразумительное.
— Попытайся хоть немного отдохнуть. Совсем ведь замотался и неважно выглядел при отъезде. В любом случае развеешься, отвлечешься от забот. И смотри не простудись.
А может, вся суть проблемы в том, что он как-то внезапно, разом, почувствовал себя стариком? Даже дискуссии на конгрессе, почти все время вертевшиеся вокруг использования новых научных методов в оперативной работе, его не заинтересовали.
Вчера вечером состоялся прощальный банкет. А сегодня утром — заключительный прием, на сей раз в ратуше, за которым последовали обильные возлияния за обедом. В Париже ему предписывалось явиться на службу только в понедельник, поэтому комиссар пообещал Шабо на обратном пути навестить того в Фонтэне-ле-Конт.
Шабо ведь тоже не молодел с годами. Когда-то, еще во время своей двухлетней учебы на медицинском факультете в Нантском университете, Мегрэ подружился с ним. Шабо там штудировал право. Они жили в одном и том же пансионате. Два или три раза он сопровождал друга, по воскресеньям навещавшего мать в Фонтэне.
Ну а за все прошедшее с тех пор время они виделись от силы раз десять, не более.
— Когда же ты соберешься погостить у меня, в Вандее?
Не обошлось и без вмешательства мадам Мегрэ.
— А почему бы тебе, возвращаясь из Бордо, не заскочить к твоему приятелю Шабо?
По-хорошему он должен был бы прибыть в Фонтэне уже часа два назад. Но ошибся поездом. В Ниоре, где была пересадка, пришлось довольно долго томиться в зале ожидания, потягивая рюмку за рюмкой, и он так и не решился позвонить Шабо, дабы тот встретил его на машине.
В конечном счете он не сделал этого потому, что Жюльен сразу же при встрече стал бы настаивать на том, чтобы Мегрэ разместился у него, а комиссар терпеть не мог ночевать у кого-либо в гостях.