Механическая птица
Шрифт:
Она продолжала в том же духе, перечисляя страны. Об одних я хорошо знал, о других — лишь слышал краем уха. Некоторые и вовсе располагались на другом континенте.
— Вот уже сто пятьдесят лет Большая Выставка остается местом встречи для всех, кто приезжает полюбоваться и восхититься чудесами других земель, искусностью и мастерством тех, кто — пусть они даже говорят на других языках и отличаются цветом кожи — остаются нашими братьями и сестрами по духу. Здесь мы покажем последние разработки и достижения наших исследователей, которые вы, многоуважаемые гости, можете приобрести и
На этом месте человечек, ведущий мероприятие, снова выступил вперед. Он говорил еще некоторое время, а потом предоставил слово переводчице.
— По традиции, — сказала она, — мы будем демонстрировать то, что изобретатели Гитабрии создали за прошедший год. Наша культура зиждется на трех основах: исследования, торговля, мастерство. В нашем языке существует слово, которого нет ни в одном другом: «беллегензия». Оно означает красоту, которая может быть раскрыта только благодаря изобретению.
Женщина — как и ведущий до нее — сделала небольшую театральную паузу, а затем продолжала:
— И, о! Какие же чудесные вещи наши изобретатели создали в прошедшем году!
Человек в сверкающем плаще шагнул вперед в третий и последний раз, вскинул руки, словно в мольбе, а потом звонко хлопнул в ладоши.
Казалось, он призвал гром с ясного вечернего неба. Из-за кулис выбежали две группы танцоров в алых шелковых костюмах. Они держали восьмифутовые деревянные шесты, соединенные между собой такой же алой тканью с золотыми полосами — так, что все сооружения напоминали мифических крылатых зверей с вытянутыми мордами, похожими на крокодилью. Наверное, оно и к лучшему, что Рейчис не пришел — у него свое мнение о крокодилах.
Звери извивались и танцевали в воздухе, повинуясь движениям артистов, которые ловко управлялись с шестами. Группы поменялись местами, потом сделали это снова — быстрее, быстрее. Казалось, мифические существа вот-вот вырвутся и улетят в небеса. Потом артисты ринулись на авансцену, приближаясь к зрителям. Челюсти алых шелковых зверей распахнулись, раздался гром, и из пастей вырвались огонь и дым. Я ухватил за руки Нифению и Фериус, намереваясь оттащить их назад, пока пламя не спалило нас. Но Нифения лишь отмахнулась от меня, как от неразумного ребенка. Она не сводила глаз с волшебных животных. Тут наконец я понял, что пламя и дым ненастоящие. Из пастей зверей вылетели длинные красные вымпелы, а вместе с ними — что-то еще. Небольшие шарики — размером с яйцо, — завернутые в блестящую золотую бумагу. Они посыпались на зрителей, а те поднимали жадные руки, стараясь поймать их. Шелковый монстр выплюнул еще одну партию шариков, на сей раз — немного побольше размером.
— Эти гитабрийцы любят показуху, — сказала Фериус, лениво протянув руку, чтобы поймать одну из золотистых посылок.
Она развернула бумагу и показала мне содержимое.
— Хочешь попробовать, малыш?
Моим глазам предстал небольшой кругляш, по виду напоминающий ириску.
— Откуда нам знать, что они не отравлены?
И если вы считаете меня параноиком, поверьте: отравления случаются гораздо чаще, чем кажется.
— Едва ли это пошло бы на пользу бизнесу, — заметила Фериус, обведя взглядом гостей выставки, которые с аппетитом поедали содержимое золотых свертков. — Но если ты боишься…
Я не успел сказать ей, что эта попытка взять меня «на слабо» выглядит довольно жалко. Нифения забрала у Фериус конфету и сунула в рот. Она пососала ее пару секунд, а потом замерла. Глаза девушки расширились.
— О! — сказала она.
— Что? Что такое?
Не отвечая, она посмотрела вниз, на землю; жадные руки по-прежнему шарили под скамьями в поисках обернутых в золото сладостей. Углядев сверток, Нифения стремительным движением ухватила его, опередив здоровяка в одеянии мага. Мужчина рявкнул на нее, но, вспомнив о правилах Выставки, удержался от грубостей.
Нифения села на место и вручила мне шарик.
— Попробуй.
Не желая снова быть уличенным в трусости, я развернул конфету и сунул в рот, пытаясь проглотить ее целиком. Эффект не заставил себя долго ждать. Все вокруг стало… отчетливым. Цвета, формы, текстуры. Казалось, я всю жизнь носил шоры на глазах и лишь теперь увидел мир таким, каков он есть. Обострился и слух. Более того: казалось, я даже мыслить могу теперь рациональнее и яснее. Словно раньше я был дурачком и только теперь осознавал суть вещей.
— Ясность, — сказала переводчица.
Ее голос показался пронзительным. Чересчур громким. А еще я вдруг понял, что говорил ведущий на гитабрийском. Сообразил, как произносятся слова. Конечно, я не знал их значения, но теперь этот язык показался мне совсем не трудным для изучения.
— Ясность, — повторила переводчица. — Не это ли все мы ищем? Лучше понять, четче расслышать, более полно познать мир… Народ Шин-Пажани, живущий за южным морем, познал свой мир и многое другое, поскольку они сумели достичь истинной гармонии. Вслед за ясностью приходит понимание, а вместе с ним — миролюбие.
Между тем из всех шестнадцати секций амфитеатра слышались выкрики. Мужчины и женщины держали в руках тонкие палки длиной около шести футов, так что их можно было видеть издалека. Примерно в футе от верхнего конца на каждой палке имелась перекладина; на палку надевались кольца разных цветов — голубые, зеленые, золотые, серебряные. Когда участники торгов видели кольца конкурентов, они меняли цвета своих собственных колец или просто добавляли новые.
— Что они пытаются купить? — спросил я.
— Права на продажу, — ответила Фериус. — Каждый из них хочет приобрести эксклюзивное право торговать главной новинкой этого года.
— То есть, — сказал я, — они готовы выложить огромные деньги за… за что-то, чего еще не видели и понятия не имеют, сколько оно может стоить?
Нифения повернулась ко мне. Ее зрачки были огромными, заполонив почти всю радужку.
— Сам подумай: монополист может установить любую цену. Только представь, каковы будут барыши.
В конце концов нашелся победитель — даромен, который едва удерживал палку, кренящуюся под весом золотистых колец. Менее удачливые конкуренты поаплодировали ему, послышались звуки фанфар, а танцоры, держащие шелковых драконов, наклонили шесты, заставив своих зверей изобразить поклон.