Механическое сердце
Шрифт:
Попугай, к которому у меня уже выработалась некоторая неприязнь продолжал распинаться, за наш гражданский долг и чувство вины. Теперь мне понятны меры предосторожности по охране этой говорящей головы.
– Сейчас мы с вами в «Блоке ускоренной боевой подготовки» и это значит, что в ближайшие пять дней мы сделаем из вас образцовое ШПИН. Вы будете воевать на самых горячих участках фронта, поэтому ваше выживание напрямую зависит от того насколько крепко вы усвоите полученные навыки. Времени на игры у вас не будет, штрафники! А теперь…
«…а теперь ты заткнешься и перестанешь верещать
Когда он наконец-то покинул свою сцену и нам начали раздавать указания я несказанно обрадовался. Отжимания, пресс, пробежка, да что угодно лишь бы не слышать этого петуха.
Тренировку построили на совесть. У меня был небольшой запас прочности, но атлетом я никогда себя не считал, поэтому уже через несколько часов стал чувствовать себя выжитой тряпкой. Про то что ускоренная подготовка в пять дней сделает из нас что-то стоящее мне конечно не верилось. Но если она будет проходить в таком темпе, она вполне может кого-нибудь убить или покалечить. Совсем хилые спотыкались и падали не в силах больше подняться. Их поднимали пинками и уводили куда-то с полигона.
В конце нас ждал ещё один неприятный сюрприз в виде спаррингов с представителями охраны.
Нас раздели до торса и составили по парам. Самых вялых уводили. Избивать полумертвых и измотанных заключённых скорее всего местная премия сотрудников, чем часть нашей тренировки. Против таких шкафов у меня и отдохнувшим было бы не очень много шансов, но я упрямо не желал падать. В итоге через порог камеры, меня заносили двое крепких ребят из тех, кому я достался грушей. Я почти ничего не видел, а по ощущениям от лица осталось одно название. Били без правил и передышек, словно я им больших денег был должен.
Не став заморачиваться, они бросили меня на пол, не приближаясь к Нилу. Я же просто лежал, ощущая мокрым затылком холодный пол.
– Твоя ставка не сыграла, – Сухо и безучастно рапортовал Крапоткин. – Его все-таки притащили.
– Вижу. Брат, ты как?
Глаза не желали открываться. Безуспешно.
– Дерь…мо…
Донёсся смешок Нила.
– Понимаю. Никому из нас легко отделаться не удалось. Учебка беспощадна.
Сильные руки подняли меня на мою нару, а после поднесли к губам тюбик с водой. Пить было тяжело, мышцы горла не слушались, а рёбра болели сильнее прежнего. Им бы впору давать нам болеутоляющее.
Нил, чей голос зазвучал совсем близко снова спросил.
– Как нам теперь называть тебя, новенький?
Какая вежливость. Очень мило.
– Энигма…Красный…восемьдесят седьмой…
– Неплохо. Меня вот теперь величают Пурген-Чёрный сто семнадцатый. А его вот, Гало-Желтый тридцать третий. Уже допер, зачем?
Думать не хотелось, но он с таким детским любопытством интересовался, что я пересилил себя.
– Подразделение… И отличительный номер…
– Догадливый, это хорошо. Иные тут не задерживаются. Козлы даже не объясняют нам ни черта. А корчат из себя…
– Советую постараться заснуть как можно быстрее. – спокойно прошелестел Крапо…Гало-Желтый тридцать третий. – Скоро они снова придут за тобой. Силы копи.
Как по команде, на последних словах невзрачного мужика я отключился.
Очередным обходом камер меня встретило это дерьмовое утро. Нас вывели, осмотрели, но теперь в компании охранников затесался медик. Он проколол мне что-то вроде обезболивающего, а также какую-то хрень, снимающую отёк с лица. Сломанный нос вправлять не стал, но отшутился, что при выходе на свободу компания компенсирует мне ринопластику. Шутник чёртов.
Зато вакуумный доставщик в камере оказался наполнен капсулами с рационом. Я не ел нормальной еды уже много дней и когда из разорванного дрожащими руками пакета стал доносится мясной запах, чуть не захлебнулся слюной.
Первое действие набить свой рот до отказа, как будто боясь, что у меня вот-вот отберут только что выданную порцию. Нил и Сэм, ели сдержанней, но с не меньшим энтузиазмом.
– Не ешь так быстро. – Снова тридцать третий давал мне свой совет. – Дай желудку привыкнуть к горячей еде. В противном случае это все будет у нас на полу через десять минут.
Я немного разозлился на него про себя, но всё же стал есть медленнее. Тут слово взял Нил.
– Помню, как нас кормили на «Райвиноле». Видели бы вы эти помои. Да ладно б и так, но настолько мало давали, что люди ходили как спички. Сидел я с одним парнем, пока неделю ждал перераспределения. Такого мне рассказал, что глаза на лоб вылазят. Травят пайки собаки, чтобы людей на станции списывать за перебор. Ошибка логистов или что-то вроде. Как всем ясно стало, люди боялись к ним прикасаться. Ну а администрация долго не рассусоливала, да и урезала норму почти в два раза, чтобы проблемку решить. Тогда и травить уже стало не нужно. Сокамерники друг друга уже через пару недель рвать стали, за чужую порцию.
Да, еда действительно была куда лучше той, что нам давали на предыдущем транспортном узле. На вид и вкус приятна, да и вполне себе калорийна. Так бы выглядел мой прощальный ужин.
Только сейчас стало заметно, что в камере нас сидело уже трое. Невзрачный молчун в позе эмбриона исчез. Мне ведь не показалось…
– А где ещё один…Ну, который…
– Ты про Эрла? Его забрали пока ты спал. Похоже его мы больше не увидим.
– Почему так?
– Не прошёл по каким-то стандартам. Сам же его видел, хлопком можно перепугать до полусмерти. Как третий статус получил даже рассказать толком не мог.
– И что теперь с ним будет?
– Ну…может отошлют обратно на перераспределение, а может где-то работенку под него подыщут на станции.
– Убьют. – резко вставил Кропоткин.
– Ты то откуда это взял? – Насупился Нил.
Кропоткин медленно поднял глаза на Нила и в них я увидел какую-то скрытую угрозу. Этому типу определенно есть что скрывать.
– Знаю.
Наступило молчание. Нил продолжал выскабливать огромным смуглым пальцем остатки мяса в пакете, а Кропоткин хрустел крекерами. Меня не задевала смерть малознакомого парня, но хотелось побольше узнать про местные расклады. От этого зависела уже моя жизнь.