Механики. Море свободы
Шрифт:
Делать нечего, выбора нет, идём внутрь, в свою каюту.
– Чё, страшно вам? – подколол Большой Кайту и Булата.
Те только что с нами на носу точно так же смотрели на Полосу и походу сообразили, что мы плывём в самую задницу, как-то оба Волха сразу поджали уши, а Булат ещё и хвост.
– Не боись, зверюги, – погладил я по голове сначала Булата, а потом и Кайту, когда мы уже пришли в нашу каюту, – пройдём, у нас хороший корабль.
Быстренько проверяем все свои вещи, закрываем шкафы и два иллюминатора у нас в каюте.
– Минута до вхождения в Полосу, – снова голос Хобота.
Я
– Большой, выпей, – Слива протянул ему свою фляжку, – легче будет.
Тот не глядя сграбастал фляжку и в один глоток её осушил. У Сливы аж глаза на лоб полезли.
– Страшно? – спрашиваю у Большого.
– Есть немного, – честно признался он, – я же сухопутный.
– Как и все мы, – добавил Слива доставая из рюкзака бутылку с Текилой.
А качка-то усиливается. Булат, вон, притих, Кайта тоже насторожено смотрит на иллюминаторы, в которые то и дело бьются потоки воды.
Качает всё сильнее и сильнее, вставать не рискуем, на ногах не устоишь. Снаружи гром, молнии и вода, много воды.
Раз, Булат весте с ковриком поехал в сторону двери. Ох, вы бы видели в этот момент его глаза. Он как лежал на коврике, так и поехал, только голову поднял и охреневшим взглядом смотрит как он едет, потом сообразил, что что-то не то, вскочил и ко мне.
– Вот же ты трус-то, – засмеялся я, еле успев подвинуться на кровати.
Эта 170 килограммовая хреновина запрыгнула на кровать и прижалась ко мне.
Да и Кайта, вон, уже тоже на руках Большого сидит, из-за её тела только частично голова Большого видна.
Качает, ещё, что-то где-то загремело, потом затрещало, потом кто-то на кого-то орал, снова треск, потом кажись в соседней каюте что-то разбилось.
– Итить, – выдохнул Большой.
Снова он напоминает большого краба, который своими клешнями вцепился во всё, что только можно.
Волхи так и сидят на нас. По тому как бьётся сердце у Булата, я понимаю, что он напряжён и ему пипец как страшно. Кайта вон тоже напугана. Во мля, здоровые зверюги, я думал они ничего не боятся, сейчас, поди, поливают нас на своём языке на чём свет стоит.
Качка пипец, меня укачало, ком в горле всё больше и больше. Васёк вон пару раз хватался за пакет готовый метать харчи, но вроде его отпускало.
Не знаю сколько мы так плыли, но постепенно качка стала становиться всё меньше и меньше. Потом, ещё минут через пять, она окончательно прекратилась. К этому моменту я уже сам был готов метнуть всё что съел на камбузе, Большой таки не удержался разок, его вывернуло, Сливе так же пох, он вон лежит на койке, пьёт Текилу и читает какой-то журнал, Волхов тоже укачало, по крайней мере Булата точно, он как-то смотрит на меня, но сквозь, хреново ему точно. Кайта просто лежала на Большом закрыв глаза.
Наконец из динамиков раздался голос Хобота.
– Экипажу и пассажирам, Полосу прошли.
– Урааааа, – начали орать на всём корабле.
Мы не орём, нам хреново. Слива попытался конечно тоже крикнуть, но увидав наши взгляды заткнулся.
– Экипажу проверить все механизмы, – снова голос Хобота, – пассажиры, выползайте на палубу, подышите, легче станет.
На палубу выползли еле-еле, я чувствовал себя как после хорошей попойки, тошнило очень сильно. Странно, что в первый раз, когда нас на корабле везли, что, когда назад прорывались, меня так не укачивало, а тут прям ушатало. У меня было такое ощущение, что меня засунули в какой-то барабан и крутили меня в нём несколько часов. В голове были не вертолёты, а какие-то горки, зрение плавает, тошнит, короче, качка выжала меня как лимон, да и другим тоже досталось.
Да вон пацаны тоже как зомби. Хас опять бледно зелёный, Малыш тоже башкой трясёт и тащит на себе Полукеда, сзади Ватари плетётся. Потом Страйк с Апрелем появились, они в каком-то брезенте Шварца вынесли и аккуратно положили его на палубу под ветерок, им помогают Котлета и Мамуля.
Мне, прям, кошака жалко стало. Укачало его бедолагу просто в хлам. Страйк стоит около него на коленях, водичкой ему морду поливает и что-то шепчет на ухо.
– Вот это аттракцион был, – выпив половину бутылки с водой сказал Корж.
– Американские горки мля, – добавляет Тамаз.
– Ну чё, сухопутные, – из динамиков раздался довольный голос Хобота, – укачало вас?
Он в рубке вон сидит, видит нас на палубе, как мы тут в себя приходим. В сторону рубки тут же показались пару десятков средних пальцев от нас. Хобот, гад, снова смеётся.
– Больше я на такую затею не соглашусь, – охнув и садясь на задницу, произнёс Апрель.
– А больше и не надо, – говорит Гера, сидя на палубе и держась за голову, – маяки установим, запустим, будем через ворота ходить. Пусть Хобот сам на этом корабле назад идёт. Сможем, сделаем ворота как на острове, чтобы через Полосу не ходить, раз, – Гера щёлкнул пальцами, – и мы дома.
Волхи уже пришли в себя. Вон оба подошли к Шварцу и тыкаются в него носами, Лимут тоже вроде очухался, но ещё немного в прострации. Жалко кошака, ну ничё, очухается, Страйк вон ему миску с водой поставил, правда из неё сразу всю воду Кайта и Булат выпили. Пришлось мне идти им за мисками и за водой.
Минут двадцать ещё прошло, народ вон из бледных поганок более-менее приобретает естественный цвет лица. Только Упырь как обычно с синей рожей. Братья и Буба как огурчики, Слива всем предлагает жахнуть текилки. Туман даже не орёт на него, ему самому хреново.
Наконец всех отпустило, мы так и сидим на палубе, дышим морским воздухом. Парочка матросов, пряча улыбки, принесли нам крепкого чаю без сахара, выпили, помогло.
Да уж, морская болезнь дело такое, либо она есть, либо её нет. Привыкнуть к ней, конечно, можно, но сложно.
До нужной нам точки шли два дня, всё-таки с новыми движками движемся гораздо быстрее. Туман, видя, что мы изнываем от безделья и не знаем куда себя деть, придумывал нам всем задания, потом к нему присоединился Грач. Сначала-то прикольно было, вроде есть чем заняться, а потом как-то надоедать стало, но время летело гораздо быстрее, так два дня и прошло. У экипажа-то всегда работа есть, то вахта, то отдых, то ещё что, Хобот там им тоже особо расслабляться не давал.