Механизм чуда
Шрифт:
— Хорошо выглядишь! — доверительно сообщил Ра. — А я о тебе думал.
— Врет! — раздался недовольный голос из другой комнаты. — Он думал о газовом паяльнике. И немножко про адаптер К-лайн.
Ева покосилась на Ежика. Стоит. Не уходит.
— Ребята! — Ра пропустил это замечание мимо ушей. — Смотрите! Это Ева!
Антон тут же забылся, потому что на Еву посмотрело три пары совершенно одинаковых глаз. Ра и еще две его копии. Как там говорил Пушкин, три египетских бога… Близнецы. Невероятно!
— И
Антон демонстративно хохотнул, уходя вглубь квартиры.
— Это мои братья. — Ра был искренне рад чему-то. Наверное, дню рождения Пушкина. — Птаха ты уже знаешь. А это Гор.
Они все же отличались друг от друга. Птах был чуть шире лицом. У Гора — нос с горбинкой. А Ра… Ра просто был и улыбался, показывая все свои зубы.
— Красивая, — уронил Гор, глянул на братьев и рассмеялся.
— Богиня! — фыркнул Птах.
Ра побледнел.
— Они мне уже стул сломали, — пожаловался выбравшийся из комнаты Пушкин. — Если каждый сломает по стулу, то сидеть будем на полу. И есть тоже на полу. Чего-то у тебя глаза желтые, заболеваешь?
— Чем? — С Пушкиным всегда надо было держать ухо востро, но тут Ева пропустила удар.
— Желтухой. Слышала о такой? Билирубин в крови повышенный, вот и желтеешь. Ты сходи проверься.
— Куда?
— В морг, подруга, в морг. — Пушкин поднырнул холодной рукой ей под локоть. — Как тебе Наташка?
— Ничего так. — Ева дернулась. Не хватало еще, чтобы ее Пушкин за руки хватал. В такие моменты обычно и появляется Антон.
— А чего вы с Тохой — поссорились?
— С чего ты взял? — Ева сама не поняла, почему стала отнекиваться. Но в любом случае обсуждать с Пушкиным ничего не хотелось. Так можно было стать героем еще одной байки.
— Он сильно удивился, когда я сказал, что тебя тоже пригласил.
— Как будто ты меня не можешь пригласить?
Пушкин вдруг важно напыжился, подбоченился. Бросил быстрый взгляд через плечо.
— Он умеет громко кричать. Чего, говорит, всяких-разных звать. Но я его послал. Потому что ты мне друг! Ага?
— Ну да. — От такого комплимента Ева растерялась. Еще неизвестно, хорошо ли быть другом Пушкина. — А что кричал?
— Говорил, ты дура. Связалась с каким-то хмырем. Что, правда? Ты с другим встречаешься?
— Совсем что ли? — Ева отпихнула от себя Пушкина. — Вы тут будете придумывать, а я виновата.
— Вот и я о том же, — грустно согласился Пушкин. Грустил он недолго, взгляд его снова стал хитрым. — Хотя, знаешь, нас еще классики предупреждали: ни в чем нельзя быть уверенным. Смотри, Тамара у Лермонтова
В коридоре появился Антон. Пожелание «бдить» он услышал.
— Иди ты со своими советами, — коротко отозвалась Ева.
Антон презрительно дернул губами и ушел обратно в зал.
— Пойду! — вздохнул Пушкин. — А то я Наташеньку давно не видел!
Ева смотрела на дверь. Чего Антон ходит? Чего ищет? Почему молчит?
В зале накрыли стол, возле него суетилась невысокая полная женщина. Антон сидел рядом с плошкой салата и деловито перекладывал оливье на тарелку.
Захотелось уйти. Что он, в самом деле, себе позволяет? Не было сказано ничего такого, чтобы он обижался.
— Как там Ираклий поживает? — прошамкал Антон — он уже успел сунуть в рот ложку салата.
— А как там твои стрелялки? Остались еще враги у лорда?
Ответ получился неубедительный. Ева смутилась и убежала на кухню.
— Ева! — обрадовался Ра, вскакивая. Жизнерадостный он какой-то сегодня. — Проходи к нам!
Под «мы» подразумевался тщедушный, слегка сутуловатый парнишка с оттопыренными ушами. Он сидел на низенькой табуретке и являл собой слегка уменьшенную копию виновника торжества.
— Это Сашин младший брат! — представил ушастого Ра — он сегодня специализировался по представлению братьев.
— Лермонтов, что ли? — вырвалось у Евы.
— Почему Лермонтов? — обиделся младший. — Я Сидорчук, Юра!
Ева с Ра переглянулись.
— А папу случайно не Сергей Александрович [2] зовут? — раздраженно спросила Ева, тут же забывая о литературном собрате Пушкина, потому что Ра потянул ее за собой.
— Пойдем! Я покажу тебе нашу машину!
— Забрось Евку куда-нибудь подальше! — прокомментировал Антон их проход через коридор. — Чтобы не вернулась.
2
Подразумевается Сергей Александрович Есенин, русский поэт начала двадцатого века.
Ра не стал задерживаться и придумывать ответ.
— Разойдитесь! Разойдитесь! — растолкал он братьев.
Это было… это было нечто странное. Знакомая уже железная рамка была обмотана проводами разных цветов. Во все стороны торчали пружинки. Снизу к раме была привязана точно такая же рама. От нее тянулся провод к розетке.
— Шедевр! — коротко прокомментировал один из братьев — Ева в них опять запуталась. Выделяла только Ра, он держался к ней ближе всех.
— И как он… она должна работать?