Механизмы социализации личности в условиях постиндустриализма. Монография
Шрифт:
В нормальном и здравом значении слово «потенциал» обозначает набор конструктивных способностей и характеристик человека. При этом необходимо иметь в виду, что «человеку от природы присуща способность распознавать и отличать духовное, а также склонность принимать дух и включать его в свою жизнь. Именно их (эти способности – авт.) имел в виду Платон, истолковывая земную очевидность как «припоминание» идей, предвечно созерцавшихся человеком в мире сущего бытия» [149, с. 701]. То, что мы, современные люди, не задумываемся над происхождением этих наших способностей, не культивируем их в себе, удовлетворяемся поверхностными мифологемами (типа «де-жа-вю»), вовсе не означает, что мы утратили эту самую «присущность», эту, дарованную нам свыше и изначально, способность различать духовное и бездуховное. И произрастающие на этой почве мнимой утраты нашей духовности расхожие суждения о том, что и дух будто бы бывает не только добрым, созидательным, творческим, но и злым, разрушительным, уничтожающим, имеют своим
В связи с этим следует подчеркнуть, что именно трудовой потенциал является ядром личностного потенциала: он притягивает к себе все другие (под) потенциалы личности и аккумулирует их подобно ядру атома, притягивающего к себе элементарные частицы: электроны, протоны, нейтроны, мезоны и т. д. Благодаря трудовому потенциалу происходит самосовершенствование личности, которая проходит в рамках этого процесса те же фазы, что и сам трудовой потенциал: зарождение, формирование, созревание, реализация. В фазе зарождения человек приобретает лишь отдельные свойства и элементы трудового потенциала. Следовательно, сам по себе трудовой потенциал личности еще не обладает признаками целостности и полноты. Зарождение – это внутреннее (!) появление и развитие задатков, которые даны человеку от рождения. На фазе формирования трудовой потенциал личности оказывается под влиянием не только личной активности самого человека, но и под влиянием внешних сил (внешним воздействием). На этой фазе происходит оформление трудового потенциала как общественной характеристики личности, как признака ее, личности, социализации. На третьей фазе – созревание – трудовой потенциал обретает признаки полноты и целостности, системности и предметности. Он становится комплексом способностей личности к трудовой деятельности, благодаря чему становится возможной самореализация личности. Наконец, на фазе реализации, т. е. практического применения трудового потенциала личности, сама возможность самореализации личности превращается в действительность.
Таким образом, трудовой потенциал находится в постоянном развитии, характеризуется своей собственной социокультурной динамикой и пространственно-временными координатами. В рамках цикличности жизни человека (детство, отрочество, юность, зрелость и старость) трудовой потенциал личности характеризуется разной структурой и иерархией составляющих его элементов и свойств.
Естественно, что роль духовной практики в формировании трудового потенциала личности на разных этапах ее жизнедеятельности принципиально различная. Молодые люди меньше настроены на абсолютные ценности своего бытия; они более прагматичны и функциональны; они не задумываются о смысле жизни, а их мышление более приземленное. Иное дело, люди зрелого возраста или престарелые люди: они в большей степени склонны к размышлениям о смысле жизни, более последовательно ориентированы на высшие, предельные основания и ценности бытия; они, возможно, менее активны физиологически, но зато гораздо больше молодых активны духовно и интеллектуально. Не случайно пору юности иногда называют порой временного инфантилизма. «Блажен, кто в юности был молод, блажен, кто вовремя созрел», – писал когда-то А. С. Пушкин.
Означает ли это, что в детстве или юности трудовой потенциал личности деформирован? Конечно, нет, поскольку речь идет о естественном состоянии трудового потенциала, находящегося в фазе формирования и развития. Но следует обратить внимание, что состояние трудового потенциала на этих этапах жизни человека оставляет ему (человеку) больший простор для реализации других различных конструктов (элементов) в его (потенциала) структуре: например, для реализации физиологических возможностей. Однако, состояние именно трудового потенциала определяет социальное самочувствие личности. Социальное самочувствие отражает, в свою очередь, особенности социальной позиции человека как общественного существа. Именно неразвитость трудового потенциала на ранних этапах становления личности как раз и предопределяет асоциальное ее поведение, ее индифферентность, равнодушие, социальную несамодостаточность, а порой – и антисоциальные проявления. Означает ли это, что личность такого человека не целостная? Естественно, поскольку целостность определяется зрелостью, когда, пользуясь словами Аристотеля, «целое мы определяем так: то, в чем ничего не отсутствует, а у чего что-то отсутствует и находится вне его – то не целое, что бы ни отсутствовало». Вывод греческого философа о том, что «целое и совершенное (законченное) либо тождественны, либо близки по значению» [345, с. 280] наводит нас на мысль что совершенствование как процесс «духовного делании» лежит в основе самого духовного потенциала.
Иначе говоря, именно духовный труд как «работа со смыслами» (В. Соловьев) созидает трудовой потенциал человека. И для осуществления такого духовного труда одинаково важны и научный поиск, и молитва, и новация, и традиция. Именно равновесие между всеми компонентами духовного труда повышает социальное самочувствие человека, делает его оптимистическим, когда личность ощущает свою сопричастность миру, верит в будущее, настроена на созидание, нацелена на осуществление добра. Нарушение же равновесия между компонентами духовного труда ведет к появлению пессимистического социального самочувствия, которое проявляется в нигилизме, неверии в будущее, в чувстве утраты перспективы, постоянном ощущении собственной ненужности и бесполезности.
Духовный труд представляет собой напряжение не только человеческого ума, но и человеческого сердца в поиске возможностей реализовать естественную способность личности к созиданию добра. Именно напряжение ума и сердца создают тот необходимый настрой души, который созидает дух, т. е. создает его предметность в деятельности человека, наполняет ею человеческие поступки, вводит ее в человеческую материально-предметную практику. Одухотворение результатов обычного физического труда посредством «духовного делания» (И. Ильин) означает, что вещи (артефакты) и институции (нормы), создаваемые человеком, приобретают некий духовный смысл, совершенно определенное моральное, нравственное, этическое и эстетическое значение. И тогда не только кадило или хоругвь, алтарь или дарохранительница будут являться сакральными по своему смыслу вещами. Но и все те вещи (блага), в которые человек вложил свою душу, свое сердце будут произведениями не только его физического или умственного труда, но и труда духовного.
Прав был И. А. Ильин, когда утверждал: «Хозяйствуя (трудясь – авт.), человек не может не сживаться с вещью, вживаясь в нее и вводя ее в свою жизнь. Хозяин (труженик – авт.) отдает своему участку, своему лесу, своей библиотеке не просто время и труд; он не только «поливает потом» свою землю, дорабатывается до утомления, до боли, до ран на теле; он творчески (выделено нами – авт.) заботится о своем деле, вчувствуется в него, радуется и огорчается, болеет сердцем (…) Это означает, что человек связывается с вещами не только «материальным» интересом, но и волей к совершенству, и творчеством (выделено нами – авт.), и любовью» [155, с. 125]. В этих проникновенных словах русского философа звучит манифест человеческому труду, трудовой собственности, творчеству цельной личности. Поэтому можно с полным основанием сделать вывод о том, что когда духовность пронизывает трудовой потенциал личности, этот (трудовой) потенциал реализуется в виде социального творчества. Взятый вне духовности и без духовности трудовой потенциал личности обрекает ее (личность) на рутинный и бездарный труд, не более того. И хотя любой труд достоин человека потому, что само достоинство человека по отношению ко всему определяется его, человека, трудом (как родовой характеристикой самого человека), именно творческий труд как суть социальное творчество, наполненный высшими духовными силами и смыслами, отражает высшую (предельную) меру (степень) самореализации личности и ее самосовершенствования.
Однако, если вернуться к вопросу о месте трудового потенциала в структуре личностного потенциала, необходимо рассмотреть проблему замещаемости. Иными словами, нам следует определиться с тем, означает ли развитие именно трудового потенциала и именно на основе духовной культуры отказ от развития всех других (под) потенциалов в структуре личностного потенциала как целого. Формально, если такой отказ имеет место, то вроде бы утверждения о целостности самой личности элиминируются. С другой стороны, известный закон экономии времени предполагает отказ от одного (под) потенциала в пользу другого. В конце концов, человек всегда вынужден осуществлять выбор: ограниченность временных и всяких иных ресурсов предполагает такой выбор с неизбежностью земного притяжения или космической невесомости. Но и невесомость в космосе можно преодолеть, равно как и земное притяжение.
«Настроенность всех душевных сил в направлении решения определенной проблемы у многих ученых, философов, изобретателей требует свободы от других обязанностей, особенно тех, которые требуют приспособления к сложной изменчивой обстановке текущей жизни», – указывал Н. О. Лосский [219, с. 243]. Иначе говоря, необходима некая душевная специализация, когда, например, занятия спортом или наукой предполагают отказ от реализации всех остальных потенций человека. Но это видимый отказ, поскольку человек не может перестать заниматься другими вещами: сексом или спортом, отдыхать или даже просто (хотя бы временно) бездельничать. На практике происходит все как раз наоборот: именно все потенции человека, все (под) потенциалы в структуре его личностного потенциала направляются, подчиняются и адресуются трудовому потенциалу (в его конкретной форме). Другие потенции не уничтожаются и не умерщвляются, а лишь встраиваются и подчиняются ключевой потенции, которая впитывает их подобно руслу реки, вбирающей в себя малые притоки и рукава. Спортсмен или композитор, художник или инженер начинают жить всеми силами своей души именно как созидатели нового, творцы совершенного. Это, собственно говоря, и есть сублимация, т. е. перетекание различных потенций человека в какую-то определенную сферу его деятельности, в какой-то определенный род его занятий. Но трактовать такую сублимацию в духе Ф. Ницше, как некую неудовлетворенность или неспособность реализовать себя в иных (кроме конкретной) сферах деятельности, нам представляется и нелогичным, и, что самое важное, беспочвенным.
Осознанно или интуитивно осуществляемое сублимирование представляет собой концентрацию человеческого духа и трудовых усилий в конкретной области его жизнедеятельности. Объяснять это нереализованной сексуальностью (З. Фрейд), страхом (С. Кьеркегор), психопатией (Э. Фромм), истеричностью (В. Райх), страстью к бунтарству (А. Камю) или какими-либо иными патологиями все равно, что сравнивать аршины с квадратами, а вкус яичницы – с высотой телеграфного столба. Можно, конечно, патетически заявлять о том, что «к абсурдному творчеству необходимо предъявлять те же требования, что и к абсурдной мысли. Это бунт, свобода и многообразие» [163, с. 86]. Но «абсурдное творчество» – это все равно, что «сухая влага» или «сапоги всмятку». Если под творчеством подразумевать не обычную модернизацию, не простое обновление (лишь бы сменить декорации или антураж!), не элементарную инноватику, а улучшение, усовершенствование, приближение к идеалу, устремленность человеческого духа к высшим ценностям бытия, тогда все встает на свои места. Тогда понимание смысла и ранга творчества становится гарантией актуализации трудового потенциала личности; тогда человек не умирает духовно, а востребуется для духовной жизни; тогда человеческая самость от биологических конкретностей возвышается до предельной духовной очевидности; наконец, тогда сам человек превращается из результата жизненной эволюции в созидателя всей полноты и красоты жизни.