Мекленбургская принцесса
Шрифт:
Подарок бабушки-герцогини был невелик, и выглядел как большинство бюргерских домов в округе. Двухэтажный, с большим фронтоном, черепичной крышей и каменными стенами, стоящий бок о бок со своими близнецами, отличаясь от них разве что несколько нежилым видом. Внутри пахло сыростью и пылью, а все углы были густо заплетены паутиной.
– А привидения тут не водятся? – осторожно поинтересовалась Шурка, несколько иначе представлявшая себе эту недвижимость.
– Я полагаю, что если и водятся, то скоро сбегут отсюда, – с непроницаемым лицом ответил Болек, так что непонятно было, серьезно он, или издевается.
– Мой Бог, – даже прослезилась Марта, – здесь всё так похоже на наш дом в Кляйнештадте!
– Там было так же грязно? – удивилась дочь, но взволнованная мать проигнорировала эту шпильку.
– Я так долго хотела иметь свой дом, что теперь не верю в это! Ну, посмотри, Клара-Мария, разве он не прекрасен? Конечно, тут нужно немного прибраться и кое-где сделать небольшой ремонт, но всё равно – это наш дом! Ты, понимаешь, наш!
– Как и тот, что в Ивенаке, – хмыкнула принцесса, припомнив тамошнюю усадьбу.
Герцогиня ничуть не погрешила против истины, назвав вотчину своей падчерицы дырой и большой деревней. Ну, разве что, погорячилась со словом «большой». Бывали на их пути деревни и покрупнее. Тамошний герцогский дом тоже был двухэтажным, каменным и запущенным. Несколько лет назад его попытались сдать арендатору, но тот, не прожив в своем новом имении и пары лет, имел неосторожность упасть с лошади и умереть от ушибов. С тех пор там никто не жил. Но, по крайней мере, там была мебель и несколько слуг, поддерживающих господское жильё в мало-мальски пригодном для существования состоянии. Но Ивенак на Марту не произвел и пятой доли такого впечатления, сколько этот заброшенный домишко в Ростоке. Наверное, она все-таки была сугубо городской жительницей.
– Надо немедленно приниматься за уборку! – решительно заявила она.
– Может быть, сначала нанять вам в помощь несколько слуг? – попытался осторожно возразить Болеслав.
– Вот еще, мы пока не можем себе этого позволить!
– Тогда вам нужно вернуться к своему природному состоянию, – усмехнулся померанец. – Потому как рейтар с тряпкой это – перебор!
– Действительно, – смешалась женщина. – Мне нужно переодеться во что-то более подходящее. Правда, у меня ничего нет!
– Может, лучше меня переодеть как мальчика? – в очередной раз закинула удочку Шурка, но снова без результата.
– Что за странные мысли приходят вам в голову, госпожа, – вмешался в их разговор помалкивающий до сих пор Иржик. – Давайте все же поинтересуемся у соседей, не нанимаются ли здешние женщины для такой работы. Держу пари, что за четверть талера они выскоблят этот дом от чердака до подвала, а еще на полталера мы купим дрова и сможем хорошенько протопить камин, чтобы избавиться от сырости. Вы же, сударыня, тем временем сможете заняться своим гардеробом и въехать сюда как полноправная хозяйка.
– Наверное, вы правы, – немного поникла Марта, совершенно нежелающая допускать кого бы то ни было, до своего, наконец-то обретенного гнезда. Но, все равно, нам нужно где-то переночевать, а этот дом подходит для этого ничуть не хуже любого другого места. Нужно только хоть немного привести его в порядок.
– А еще нужно бельё, постельные принадлежности, посуда для кухни, – начала перечислять Шурка, деловито загибая пальцы. – А ещё нужно завести кошку!
– Кошку?
– Ну конечно, разве вы не чуете запах мышей? К тому же запустить первой в дом кошку – хорошая примета!
– Никогда не слышала, – удивилась Марта.
– Если в доме станет пахнуть едой и теплом, то кошка сама придет, – рассудительно заявил Иржик. – А пока же отсюда и мыши сбежать могут.
В общем, дело закончилось тем, что Болеслав вручил чеху несколько монет и поручил организовать уборку и покупку дров. А сам с Мартой и Кларой Марией отправился посетить окрестные лавки. Несмотря на то, что вид двух молодых дворян, гуляющих с богато одетой девочкой, был, не слишком привычен для здешних улиц, народу в городе было много, и никто не обращал на них особого внимания. Разве что в лавке, торгующей готовым платьем немного удивились тому, что они покупали только женскую одежду. Еще они приобрели небольшой котелок, несколько глиняных чашек и оловянных ложек. Из провизии взяли каравай хлеба, немного муки, гороха, сала, кувшин пива, и отправились домой в сопровождении мальчиков [26] , несущих их покупки.
26
Мальчики в лавках служили в те времена разносчиками.
Несмотря на то, что отсутствовали они недолго, дом, благодаря стараниями Иржика, совершенно преобразился. Нанятые им женщины действительно выскоблили до блеска полы, обмели все стены и потолки, вычистили слюдяные окна. В камине потрескивал огонь, в большом котле грелась натасканная чехом из уличного колодца вода, а устроенные в небольшом сарайчике позади дома лошади вкусно хрупали овес и довольно пофыркивали.
Пока мать отмывала Клару Марию и мылась сама, слуга приготовил ужин, и вечером они сели за стол как настоящая семья. Марта впервые с тех пор, как они выехали из Берлина переоделась в женское платье и, хотя купленный в лавке наряд было трудно назвать изысканным, выглядела просто и женственно. Во всяком случае, Болеслав весь вечер не сводил с неё глаз и всячески ухаживал за столом.
Шурка, против обыкновения, сумела обойтись на сей раз без своих шуточек и с довольным видом просто сидела за столом, уплетая за обе щеки кнедлики с омачкой [27] . Пусть при дворе жизнь и сытнее, и изысканнее, но здесь она была среди своих и чувствовала себя просто замечательно. Разве что немного скучала по Карлу Густаву, маленькой Жене и даже Петеру, но завтра она вернется ко двору, где опять будут чванливые слуги и важные придворные, строгая мачеха и надоедливый митрополит, а сегодня она проведет вечер в кругу действительно близких ей людей.
27
Кнедлики с омачкой – чешское блюдо.
Иржик первым закончил с едой и попросил разрешения удалиться. Клара Мария явно была не прочь посидеть еще, но после долгого дня глаза её слипались, и мать уложила её спать. Вернувшись к столу, она застала Болека сидящим перед камином и, со странным выражением на лице, смотрящим на мерцающие в темноте уголья.
– Это вы, сударыня? – вздрогнул он, услышав шуршание её платья.
– Да, Болеслав, – негромко ответила она, и воцарилась неловкое молчание.
– Как странно, – начал спустя несколько минут фон Гершов. – Я тоже вспомнил отчий замок, хотя этот дом не так уж сильно его напоминает. Но вот угли в камине потрескивали точно так же. И матушка точно так же уводила вечером моих сестер, а мы с отцом и братьями сидели у камина и разговаривали о всякой всячине. Вы что-то хотели?