Мекленбургский дьявол
Шрифт:
— Тихо вы! — не выдержав велел им полковник.
— А мы чего, мы ничего, — дрожа от возбуждения, шепнул ему Ванька-Кистень. — Казачки, поди, уже на стены лезут, а мы что же? Эдак, чего доброго, всю потеху пропустим.
— Парфенёв, — уже не таясь, четко приказал Федор. — Запаливайте факелы и жгите все вокруг. Остальные за мной!
— Есть, — хищно осклабившись, отозвался сотник.
Не дожидаясь пока все бойцы соберутся вокруг, полковник двинулся вперед. Впереди послышались испуганные и растерянные крики, сменившиеся спустя мгновенье стонами, лязгом
— Вперед! — Прокричал Панин, выдергивая шпагу.
И сам, не сдержавшись, бросился бегом к проступающим в свете разгорающихся пожаров громадам каменных укреплений. Правее виднелся бастион с черным провалом арки ворот. Казаки уже успели вскарабкаться по своим лестницам наверх и перерезать немногочисленных часовых, после ринулись вниз, чтобы открыть ворота.
Однако там их ждали успевшие проснуться караульные, и завязалась отчаянная рубка. Поначалу туркам почти удалось отбиться, но донцы все прибывали и прибывали, и скоро им удалось оттеснить защитников от ворот, и сдвинуть засовы.
— Навались, браты! — сдавленно крикнул Татаринов, упираясь, что было мочи в створку.
Высокая, сажени в две тяжеленая воротина неохотно поддалась и медленно со страшным скрипом начала отворяться. Мигом сообразившие, что происходит охотники, бросили на помощь казакам и вскоре сумели освободить проход.
— Мишка, ты? — бросился к товарищу Панин. — Живой?
— А что мне сделается? — усмехнулся тот и тут же дурашливо пожаловался, — только надорвался маленько, турки ироды, ворота не мажут, не иначе все сало сами стрескали!
— Тьфу на тебя, скоморох! — не выдержал Панин, но тут же обернулся к берегу и заорал во всю мощь своих легких, — за мной, охотники, город наш!
Подчиненные ответили ему восторженным ревом и тут же нескончаемым потоком ринулись за своим командиром вперед.
— Вот это голос! — одобрительно заметил есаул. — С таким хоть в архимандриты можно…
— Где Позднеев? — спросил у подбежавших ратников Федор, которому было недосуг зубоскалить со старым приятелем.
— Здесь я, господин полковник, — хрипло отозвался сотник, держась за голову.
— Ты ранен?
— Куда там, — сплюнул Митрофан. — Запнулся в темноте, да так упал, что дух из меня вон. Грешным делом, думал, убьюсь.
— Идти можешь?
— Что там идти, — отмахнулся старый служака. — Коли чарку поднесут, так я и сплясать смогу!
— Тогда прикажи своим лестницы собирать, да пойдем к старой крепости, — приказал Панин, после чего добавил с кривой усмешкой, — выпивки не обещаю, а вот танцы устроим!
— Это мы завсегда, — осклабился Позднеев и, заорал в темноту, — Кистень, мать твою, кому велено тащить лестницы!
— Чуть что так сразу Кистень, — пробурчал капрал, помогая подчиненным. — Несем уже, Митрофан Егорович!
— То-то что несете, — ничуть не обманулся угодливым тоном бывшего разбойника сотник. — Живее мослами шевелите, а то турки всю добычу спрячут.
Подгонять впрочем, никого не требовалось. Охотники с казаками и сами прекрасно понимали, что малейшая
— Лестницы ставь! Все наверх! — Громко скомандовал Панин, после чего велел ни на шаг не отстававшему от него денщику. — Васька, подай лук!
Получив свое излюбленное оружие, полковник на пару секунд застыл, выравнивая дыхание, после чего принялся выпускать одну за другой стрелы по мечущимся по стенам противникам.
— Чего столбеете? — заорал, обращаясь к стрелкам подоспевший следом Позднеев, — палите по супостатам, прикрывайте своих!
Оказавшиеся рядом охотники и казаки, тут же взявшись за ружья или пищали открыли частый огонь по стенам, заставляя и без того оробевших защитников прятаться или бежать. Те же, у кого при себе не было ни луков, ни огненного боя, один за другим полезли по лестницам. И первым из них, снова оказался вездесущий Кистень.
Как дикий кот карабкался он по не слишком надежно опоре, поднимаясь все выше и выше, а следом за ним, как нитка за иголкой тянулись его товарищи. Добравшись, наконец, до цели, бывший тать успел разглядеть лишь спины врагов, исчезающие в дверном проеме башни.
— Сарынь на кичку! — заорал он по привычке, после чего сунул два пальца в рот и так залихватски свистнул, что ухитрился заглушить звуки боя.
— А где все? — удивился шедший за ним следом охотник.
— Там! — указал направление капрал и ринулся в оставшуюся открытой дверь, но в последний момент, повинуясь какому-то звериному чутью, отшатнулся в сторону.
В темноте проема звонко щелкнул курок, за которым тут же последовала яркая вспышка пороха. Бежавший следом за Кистенем ратник запнулся и, схватившись за грудь, рухнул со стены внутрь вражеской цитадели.
Однако счастливо избегнувший гибели Ванька успел разглядеть укрывшегося в башне врага и, ни слова не говоря, ринулся внутрь. С размаху налетев плечом, на не успевшего перезарядится незадачливого стрелка, он буквально впечатал его в каменную стену, и тут же несколько раз пырнул ножом в живот, а затем еще раз для верности ударил в грудь, достав в самое сердце.
— Вот так! — выдохнул он, отбрасывая истекающее кровью тело в сторону.
— Кто здесь? — визгливо крикнули снаружи.
— Вниз! — прохрипел капрал и попытался опять первым шагнуть по истертым ступеням, но его уже оттеснили бойцы, проскакивая мимо один за другим.
— Ишь, черти, не дали мне пути. Ну, ужо я вас!
Снизу раздались крики, выстрелы, а потом послышалось натужное скрипение железных петель.
Когда он спустился, бой у вторых ворот уже закончился, сами створки оказались широко распахнутыми, а рядом с ними стояли охотники, размахивая факелами и зовя товарищей.