Мекленбургский дьявол
Шрифт:
На этот раз сопротивление оказалось много слабее. Видно здесь у турок стояло совсем мало людей. Панин снова оставил полсотни охотников в башне, а сам с подоспевшими тремя сотнями хотел пойти дальше, как его окликнул знакомый голос.
— Братишка, ты, куда без меня!
Из темноты появился, блестя в усмешке зубами, Мишка Татаринов. Следом за ним валила толпа бородатых донцов с саблями и самопалами.
— Тебя разве дождешься, — не удержался от насмешки Панин.
— Я смотрю, вы тут и без нас справились, — ничуть не смутился есаул, после чего крикнул казака, —
— Пошли. Тут недалече.
Третья и на этот раз последняя стена была самой высокой из всех, так что тащить лестницы никакого смысла не имелось. А установленные на башнях внутренней цитадели пушки встретили казаков и охотников дружными залпами.
— Ишь как, басурмане злобятся, не хотят за просто так помирать, — оскалился Татаринов. — Что делать будем?
— Пушки надо, — задумчиво заметил Панин. — Иначе не сладим.
— Может с каторг твоих снять? — предложил есаул. — Там они куда как большие, враз ворота выбьем.
— Нет, — помотал головой Федор. — Покуда мы их дотащим, к туркам из самого Царьграда помощь подоспеет.
— Может тогда, черт с ними? И без того добычи хватит…
— Ну, уж нет, — не согласился с ним полковник. — Есть у меня одна задумка.
— Какая?
— Значит так, ты Миша, обойди со своими казачками детинец кругом, глянь, нет ли там еще ворот или дверей каких. Ну и присмотри за ними.
— Сделаем.
— Позднеев! — Окликнул Федор своего сотника.
— Здесь я, — отозвался тот.
— Что хочешь делай, а сыщи мне пушку! — нарезал ему задачу Панин. — Ну и ядер с порохом.
— Это можно, — кивнул, немного подумав, Митрофан. — Видал я у ворот пару.
— Давай. Можешь всех турок в городе запрячь, вместе с конями, но чтоб доставил.
— Слушаюсь.
Тем временем занялся рассвет, в светлеющем небе, клубились облака четного дыма от горящих предместий, со всех сторон доносились крики. Нападающие добивали последние очаги сопротивления.
Федор не стал дожидаться пока привезут пушки. Ему в голову пришла новая мысль. Он подозвал оказавшегося поблизости старшину арнаутов Габжилу:
— Киря, подь сюды. У тебя глотка луженая. А ну, крикни им. Мол, я, командующий эскадрой русского флота дворянин и кавалер Панин, желаю с их пашой говорить.
На воротной башне появились облаченные в блестящие доспехи и пышные одежды люди. Некоторое время они о чем-то перекрикивались.
— Ты им скажи, город за нами. И крепость мы тоже возьмем, пусть не сомневаются. Если хотят сохранить город и людей, пусть выходят из ворот, встретимся на полпути.
Некоторое время со стен никто не отвечал. Минуты тянулись. Федор позвал денщика:
— Васька, а ну, дуй до ближайшей корчмы, сообрази мне кофейку и перекусить чего.
Вот так и вышло, что когда турецкое начальство, приняв предложение русских, вышло из ворот, Панин уже поджидал их с маленькой чашечкой исходящего ароматом и паром горячего кофе. Рядом с ним стояли Габжила в роли переводчика и Васька, держа поднос с медной джезвой, стаканом чистой воды и
Послы турок смотрели зло и подозрительно. Казаков большинству из них видеть приходилось. Европейцев тоже, но вот чтобы гяуры во время штурма крепости так непринужденно пили кофе, это было за гранью их мировосприятия.
— Киря, переводи этим собакам мою волю, — велел Федор, отхлебнув ароматный напиток из чашечки. — Если они хотят сохранить волю себе и жизнь горожанам, если желают спасти свои дома и стены крепости от полного разорения, пусть отдадут всех христианских пленников. Раз. Затем, все пушки, доспехи, оружие и огневые припасы из арсенала. Два. Заплатить, — Тут он на пару мгновений задумался. С одной стороны, Федя — не царь Иван, но и продешевить не хотелось бы, — Скажем, двести тысяч дукатов.
С каждым словом, старательно перетолмаченным перебежчиком, лица османских переговорщиков все больше вытягивались, после чего один из них самый молодой не выдержал и что-то громко выкрикнул на своем гортанном языке.
— Чего он там гавкает? — поинтересовался Федор, не без сожаления отставив в сторону допитую чашку.
— Э, — замялся Габжила, явно подбирая слова. — Эфенди спрашивает, почему у вашей милости глаза больше желудка?
— Скажи им всем, — сверкнулся глазами полковник, — чтобы благодарили своего турецкого бога, за то, что сюда пришел такой добрый человек как я, а не мой государь. Тогда бы они парой сотен не отделались. Вон в кафе немного покочевряжились и цельный леодр, или как там его, миллион выплатили. В общем так, на раздумье им полчаса. После поздно будет. Город дотла спалим, а жителей всех до единого порешим!
Судя по всему решительный вид Панина, а более всего известие о непомерном выкупе полученном с Кафы подействовали на осман и они, низко поклонившись, поспешили ретироваться.
Между тем Позднеев не терял времени даром и успел не только найти тяжелые пушки на больших деревянных колесах, но и доставить первую из них к цитадели. В отличие от стоящих на русских галерах «грифонов» она была довольно длинноствольной и отлита из бронзы. Нашлись к ней и ядра, весом не менее чем в полпуда каждое, но при этом вытесанные из белого с желтоватыми прожилками мрамора.
— Что за люди? — сокрушенно вздохнул полковник. — Нет бы их такого камня храмы ставить, они вон что… сущие, как это, варвары!
— Я еще велел пушкарей с галер кликнуть, — похвалился сотник. — Чтобы, значит, было кому управляться.
— Чего же мы ждем? — удивился Федор. — Пусть в таком разе заряжают!
— Так ведь полчаса еще не прошло? — осторожно возразил арнаут.
— А у меня часов нет, — пожал плечами Панин. — И вообще, пусть быстрее чешутся. Недосуг нам ждать!
Пушка басовито и оглушительно рявкнула, извергнув густое облако порохового дыма. Тяжелое каменное ядро с гулом пролетев короткую дистанцию, врезалось точно в створку ворот, брызнув во все стороны мраморными осколками и деревянной щепой, заставив при этом всю башню содрогнуться.