Меландия
Шрифт:
– Да это не она была! – кричит брюнетка с заднего ряда кресел, что невысокой трибуной окружают светлый пятачок.
– А кто еще? – поворачивается парень с переднего. – Ты ее видела, когда ее арестовали?
– А ты мне не тыкай!
– Так, потише! – поднимает ладонь женщина с микрофоном, глядя на планшет с бумажными листами. – Утром полиция объявила о новых уликах. Насколько мы знаем, это наличие чужих отпечатков и следов другого человека от окна дома Марка через сад. Все решат показания Марка, когда и если он придет в сознание. Сейчас Мелани выпущена под залог…
– А почему их нашли-то только
– Да что ты знаешь, говнюк?! – брюнетка встает с кресла, а Саша ставит на паузу.
– Мутная история была, – он косится на коробки. – А ты мой загран не видела?
– Вот там он где-то и лежит. А что?
– Может, по расследованию придется смотаться. На пару дней.
– Вот опять ты, Саш, – легко толкаю его пяткой в ногу. – Вроде как завязывать собирался?
– Да там быстро, – Саша гладит меня по коленке. – Привезу магнитик из Пакистана.
– Ага. Слушай, а про ее отца-то что спросить?
– Да блин, – машет рукой Саша. – Забей.
– В смысле? Ты же хотел.
– Ну вот смотри, – он вводит логин и пароль в какую-то форму и открывает папку, потом скачивает файл и включает старую запись с помехами и блеклыми цветами. – Это, короче, Либерия.
Перед обшарпанной стеной, как попало разрисованной из баллончиков, стоят длинными рядами темнокожие мальчики лет десяти. Одни в шортах и майках, другие в джинсах и касках. У всех на плечах большие рюкзаки и автоматы, а у некоторых пулеметные ленты. Мальчики вытянулись и смотрят перед собой. Вдоль высокого ряда зеленых ящиков позади неторопливо прохаживается крупный мужчина в зеленой рубашке и камуфляжных штанах. Тоже темнокожий. Рядом с ним другой мужчина в сером деловом костюме. У него короткие черные волосы и худое бледное лицо. Сложив руки за спиной, он что-то говорит спутнику.
– В костюме, как ты поняла, Роберт Алдерман.
Камера немного трясется, и звучит громкий отрывистый голос. Вроде на английском, но ничего не разобрать. Мальчики поднимают оружие вверх. Голос звучит еще раз, они стреляют в небо и хором что-то кричат. Роберт смотрит на часы, а его спутник улыбается золотыми зубами.
– А вот этот здоровый хрен – местный полевой командир, – Саша задумчиво смотрит на экран. – И через две недели после этой встречи он, короче, развяжет большую гражданскую войну, в результате которой станет президентом.
– Ого.
– И хрен знает, что ты об этом спрашивать будешь.
– Да уж…
– Про Роберта вся инфа примерно такая. Точно знаем, что после развала Союза он отсюда оружие тоннами вывозил. Потом в Афганистане мутил что-то. Потом в Африке. А погиб и концы в воду, – Саша гладит меня по лодыжке. – Сдается мне, можно эту тему вообще не поднимать.
– Блин. Ну да, – и он ухмыляется.
– Спроси лучше, у нее все свое или имплантаты.
– Ой, отвали.
Выбрала на завтра черную юбку-карандаш, белую блузку и черные туфли на каблуках. Сашин ком одежды на полке в гардеробной, кажется, только вырос. А внизу пара синих кед стоит и ботинки зимние. Может, как в старой квартире, выделить ему две полки, а остальное себе оставить? Он тогда аккуратно все складывал, а к таким просторам не привык, видимо. Настя заявила, что пять миллионов с Мелани наберем. Может, и правда выйдет. Снимем все, и надо будет подумать, кому продать рекламу в ролике с ней. И лучше бы Ане нормально все сделать, иначе придушу дуру.
5
– Охренеть, – раскрыв рот, Аня провожает взглядом ручей, что бежит от вертолетной площадки через луг. Теплый ветер развевает ее волосы, и цветы пригибаются к земле фиолетово-розовой волной. – Как в сказке.
Встретила меня в «Ритце» с лицом, выражающим восторг, недоверие и готовность реветь. Будто перед ней держат щеночка и случится одно из двух: либо ей его подарят, либо бросят под поезд. Оделась как надо: аккуратное светлое платье-рубашка, черный кардиган и балетки. Даже волосы уложила. Только на шее блестит маленькая серебряная подвеска в виде анимешной морды кота. Молча поднялась на крышу, безропотно прошла обыск и забралась в вертолет. Только спросила, долго ли лететь.
Маленькие облачка быстро бегут за деревья на другой стороне дороги, а на обочине тормозит обтекаемый бирюзовый кабриолет.
– Привет! – машет рукой Ульяна. – Садитесь.
Сажусь на низкое переднее сиденье, а Аня, не сразу открыв дверь, забирается назад.
– Какая машина красивая, – Аня робко гладит сиденье, а Ульяна оборачивается к ней.
– Я Ульяна. Я главная, – дергает рычаг, и кабриолет, развернувшись на пустой дороге, летит к особняку, который стремительно вырастает между деревьев. Их густые кроны мелькают по бокам и уступают место широкому газону с высокими дубами. Разбитой машины уже нет. Сделав полукруг на площадке перед домом, Ульяна останавливает кабриолет прямо у ступенек и выходит.
– Извините, – робко говорит Аня, глядя на белые колонны, на которые опирается широкий балкон. – А можно перекурить?
– Давай, – Ульяна достает из клатча сигареты и они закуривают. – Ты сейчас кое-что подпишешь.
– Ага, – кивает Аня, а Ульяна окидывает взглядом ее белоснежные волосы, голубые глаза и губы без помады.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать, – затягивается Аня. – Скоро. А вам?
– Мне тридцать, – усмехается Ульяна. – Юля, скоро Мелани будет готова.
– А мне… – сопит Аня. – С ней можно разговаривать?
– Если она с тобой заговорит, отвечай, – Ульяна тушит сигарету в хрустальной пепельнице, что стоит на широких белых перилах. – В остальном лучше помалкивай. Пойдемте, – поднявшись по лестнице, она открывает тяжелую черную дверь, и мы входим в прохладный холл.
– Как красиво, – шумно выдыхает Аня, подняв лицо к золотой люстре, а потом указывает на пеструю картину с небрежными геометрическими фигурами. – Ой, а это что, де Кунинг? Ульяна кивает, и Аня, раскрыв рот, на ходу рассматривает картины. В библиотеке ничего не изменилось, лишь появились два минималистичных черных кресла.
– Охренеть просто, – вздыхает Аня, глядя на реку, что быстро бежит через солнечный луг за прозрачной стеной, и, распахнув глаза, подходит к большой картине между книжных шкафов. – Это же Поллок. Номер 31 вроде, – Аня завороженно рассматривает картину. – Я… – она поворачивается к Ульяне, – всю жизнь увидеть мечтала.
– Подпиши, пожалуйста, – та протягивает ей кожаную папку. Аня садится в кресло и послушно подписывает везде, где показывает Ульяна, а затем оглядывается, сложив ладони на коленках.