Меланхолия Синдзи Икари
Шрифт:
– Благодаря Третьему дитя.
– С едва заметным намёком на улыбку вновь вставил Фуюцуки.
– Да, - с явным неудовольствием вынуждена была признать доктор, - по всей видимости это так.
– Хорошо. Вы можете быть свободны, доктор Акаги, к вечеру жду ваш отчёт по состоянию останков Ангела.
– Так и не изменив позы за весь разговор, отстранёно распорядился Гендо.
– Есть.
– Она выглядела не слишком то довольной, тем что ты её выгнал.
– Заметил Кодзо, как только за девушкой закрылась дверь.
– Это не важно, от неё сейчас требуется собрать
– А твой сын? Не хочешь усилить наблюдение?
– Нет.
– Икари старший расцепил пальцы и прикрыв глаза, откинулся на спинку кресла, привычным движением расстегнув верхнюю пуговицу кителя.
– Кацураги достаточно.
– Уверен? Она может и не быть до конца откровенной. Особенно в свете некоторых наших ошибок с Евой...
– Да, - командующий снял с правой руки перчатку и помассировал глаза под очками.
– Если произойдёт что-то важное - она сообщит.
– Что будешь делать с охраной? Случай не первый, но чтобы их замечал ребёнок...
– Фуюцуки улыбнулся, повернувшись лицом в сторону смотрового окна.
– Это даже как-то стыдно.
– Ты сам знаешь, что всё началось слишком рано, - Гендо поморщился, - потребуем помощи у военных специалистов.
– Не боишься что Seel зашлёт своих людей?
– Разумеется, но раз мы не успели подготовить свои кадры, придётся работать с тем что есть. Игнорировать проблему дальше уже нельзя.
– И это накануне той самой операции...
– Да... Времени, как всегда не хватает.
***
После ухода Акаги мне удалось ещё немного вздремнуть, за одно проверяя что же твориться с телом. И выводы были не радостными... для конспирации. А всё дело в том, что прокачка через организм того объёма духовной энергии, что потребовался мне для устранения фантомных повреждений, подстегнула перестройку оного организма под мою душу и повышенная регенерация это только первая ласточка. Также интересно дела обстояли с душой Синдзи. Нет, слияние ещё не завершилось, но по сути... по сути я уже вряд-ли мог бы пообщаться с ним в том поезде, так как наши личности уже слишком сильно вросли друг в друга. Разницы почти не осталось...
Свет из чисто символически занавешенного окна резанул по прикрытым глазам, вырывая меня из объятий дрёмы.
Как ни странно, но... произошедшее было... печально. Я ведь даже не заметил, когда перестал замечать всполохи чужих мыслей и эмоций внутри себя и на последний бой с Ангелом это не спишешь. Грустно...
"Ну вот..." Рука сама собой легла на лицо, начав массировать глаза. "Слияние определённо по мне ударило, уже начинаю переживать из-за банальных и давно ожидаемых вещей. Нда... Хорош из меня демон, кому расскажешь - засмеют. Впрочем..." Я опустил руку и открыл глаза. Сверху на меня, разумеется смотрел чистый белый потолок, но я его, можно сказать, не видел, мои мысли были полностью сосредоточенны на переборе воспоминаний. "... похоже я теперь знаю чего он хотел. И пожалуй это будет интересная задачка..."
Ближе к девяти часам состоялся завтрак, после которого пришёл уже знакомый пожилой врач, вежливо поздоровался, дежурно поинтересовался самочувствием и под тихое, монотонное бормотание про инструкции Акаги, избавил меня от остатков бинтов. Ещё несколько минут он цыкал языком осматривая кожу, столько же проводил прочие исследовательские манипуляции, вплоть до осмотра горла и постукивания молоточком по коленкам, покрыл мазью не успевшие до конца сойти ожоги и... удалился. В палате я остался один, в трусах, больничных тапочках и без всякой иной одежды. День определённо начинался радужно.
Но всё имеет свойство заканчиваться, кончилось и моё унылое одиночество. Без четверти двенадцать в мою палату вошло, без малейшего преувеличения, чудо. Чудо носило школьную форму, имело короткие голубые волосы и прекрасные рубиновые глаза, звали чудо - Аянами Рей. Пришла она неся в руках три объёмных пакета, в которых лежала моя одежда, форма офицера NERV, вещи вроде плеера и наладонника, и мандарины... Из дальнейшего диалога выяснилось, что форма это инициатива Рей, а мандарины от Мисато. Обе новости удивляли, впрочем каждая по своему.
Начнём с простого - мандаринов. Просто для справки, за всё время своего пребывания в этом мире я ни разу не покупал и не ел мандарины. Почему Мисато вдруг решила их мне купить - загадка. Но в принципе, это можно списать на спешку и общую отвлечённость девушки.
Теперь форма и с ней всё куда интересней. Утром, когда девушки только завтракали, Мисато позвонили из штаба, всего разговора Рей не слышала, но по репликам Кацураги выходило, что кому-то из руководства пришла в голову светлая мысль официально предоставить меня общественности. Причём этот кто-то был не Рицуко и не Фуюцуки, но "по косвенным данным", опять же, вычленниным Аянами из разговора, добился одобрения у Командующего. Само собой, когда звонок прервался, девочка ничего у Мисато не выспрашивала, а просто сделала свои выводы и решила что мне может понадобиться форма. При этом, разумеется, ни та ни другая не ожидали что меня могут выписать уже сегодня, этого и я не ожидал.
В общем, утро продолжило радовать оптимизмом и перспективами.
– А каким был голос у собеседника Мисато, мужским или женским?
– спросил я, застёгивая последнюю пуговицу на воротнике - оставаться в палате сверх необходимого я не испытывал ни малейшего желания.
– Женским, но я его не знаю.
– Ясно, - беру сложенные брюки и продолжаю одеваться.
– Кстати, вы ведь с Мисато говорили насчёт меня, после вчерашнего?
– Да.
– И каков результат?
– Мисато дала мне несколько советов и помогла справиться с тревогой.
– Тревогой?
– поворачиваюсь к девочке. Лицо Аянами было совершенно спокойно и она согласно кивнула, пояснив:
– Я сильно волновалась после того, что вчера произошло. Это было иррациональное волнение, ведь мы уже разговаривали после боя с Ангелом, но у меня не получалось это контролировать. Мисато заметила моё состояние и помогла.
– Понятно, прости.
– Ты не в чём не виноват.
– Возможно, - я отвёл взгляд от лица Рей, на котором только что появилось очередное странное выражение, что-то вроде отстранённого недоумения, как обычно заметное лишь в глубине глаз, - но меня не было рядом когда тебе это было нужно, пусть не по моей вине, но сам факт для меня не приятен.