Мелания
Шрифт:
Он выскакивает из комнаты Мэлли, готовый перевернуть квартиру верх дном в поисках ребенка, пытаясь сообразить, что он будет говорить копам, если что-то…. если что-то случилось с ней, и он не сможет найти ее.
К счастью, ему не приходится долго беспокоиться. Как только он отходит от своего мини-инфаркта и попадает в гостиную, он видит ее. С ней все в порядке.
На самом деле, с ней все более чем в порядке. Она сидит на диване с Йеном, уткнувшись ему в шею, ее маленькие ручки сжимают его футболку. Он слышит, как она хихикает, довольная,
Микки задумывается о том, что он чувствует из-за этого. Такое впечатление, что начать заботиться о Мэлли для Йена было куда более естественно, чем когда-то для него. И Мэлли не спускает глаз с Йена, даже Мэнди, которую она обожает, не удостаивается такого внимания. Микки никогда не имел ничего, что принадлежало бы только ему, и Мэлли была этим какое-то время. Сейчас она, возможно, так же сильно привязана к Йену.
Микки спрашивает себя, ревнует ли он, но нет. То, что он чувствует, больше всего похоже на счастье.
У него нет большого опыта в этом. В прежние времена для того, чтобы быть довольным жизнью, ему достаточно было просто удержаться на плаву. Он никогда не был по-настоящему счастлив.
Пожалуй, он мог бы привыкнуть к этому чувству.
– Эй, – говорит Йен, когда замечает Микки, который уставился на них и, наверное, выглядит при этом, как идиот. – Она проснулась, и я не хотел тебя будить.
– Круто, – отвечает Микки, потому что не знает, что еще сказать.
– Мы сделали кофе, – добавляет Йен, кивая в сторону кухни, потом поворачивается к Мэлли и продолжает слегка писклявым голосом: – Да, сделали?
Он смеется, она смеется вместе с ним, и Микки, чувствуя, как теплеет у него внутри, идет на кухню, чтобы налить себе кофе. Он насыпает чашку хлопьев, находит не слишком мятый банан для Мэлли. Несет все это назад в комнату, садится рядом с Йеном и Мэлли и тоже начинает смотреть мультик. Ставит хлопья и кофе на кофейный столик и чистит банан.
Йен не глядя, протягивает руку к банану, отламывает кусочек и вручает его Мэлли, ни на секунду не отрывая взгляд от мультика. Она обрадовано хватает банан и начинает есть. Часть банана размазывается по футболке Йена, но тот не обращает внимания.
Микки не привык испытывать подобные чувства. Он спрашивает себя, могут ли это все люди на земле, и решает, что, наверное, нет. Мир не был бы таким, какой он есть, если бы каждый был так счастлив, ни капли плохого не осталось бы в нем.
Значит, он испытывает нечто особенное, и это делает происходящее еще лучше.
– Эй, чел, – говорит он, когда мультик заканчивается и Йен сосредоточенно ест свои хлопья. – Ты собираешься переезжать к нам или как?
Йен молчит, ложка замирает на полпути ко рту. Мэлли крутится у него в руках, разливая молоко ему на штаны, но он не замечает этого.
– Э, – отвечает он, и на полсекунды Микки решает, что сказал что-то нереально тупое, и хочет засунуть свои слова обратно.
Микки не может сдержать улыбку, ему по фигу, насколько она глупая. Через мгновение Йен начинает улыбаться также глупо, даже слегка посмеивается, как будто не может в это поверить, и Микки думает, что это просто охуительно мило.
Он перегибается через Мэлли, чтобы поцеловать Йена, долго и сильно, вкладывая все, что у него есть в чертов поцелуй.
Мэлли размазывает остатки банана ему по груди, но это уже никого не волнует.
К О Н Е Ц
========== Бонус от переводчика ==========
С полюбившимися героями всегда трудно расставаться, даже если они не совсем твои.
Вот вам внезапный сиквел к Мелании моего авторства, то бишь фанфик по фанфику
Два старых педика
Саммари: прошло пятнадцать лет…
Предупреждение: написано без ведома и без разрешения автора фанфика и создателей сериала.
Не извлекаю и не претендую, чоуштам.
***
– В этом костюме я выгляжу как пидор. – Микки одергивает пиджак и поворачивается к зеркалу боком, стараясь незаметно втянуть намечающийся животик.
Они уже давно не питаются пиццей и китайской лапшой, но Микки приходится попотеть, чтобы быть в форме, а вот Йен, зараза, по-прежнему ест как не в себя.
– А по-твоему, ты кто? – интересуется Йен. Он уже переоделся и теперь сидит на диване, нога на ногу, и занимается любимым делом – прикалывается над Микки.
– Я - счастливый отец дочери-выпускницы. – Микки осторожно затягивает на шее узел галстука.
– Неебически прекрасная новость.
– С чего ты так психуешь, Микки? Когда мы отдали Мэлли в школу, подразумевалось, что рано или поздно этот день настанет. И она не первая в семье, кто уедет в колледж.
– Ну, Лип все-таки Галлагер, а не Милкович. У Милковичей даже выпускного обычно не бывает, им надоедает в школе гораздо раньше… Но дело даже не в этом. Все происходит слишком быстро, я не готов. Знаешь, чел, мне кажется, я только вчера менял ей подгузники и учил ходить.
– Помнишь, как она объелась мороженым на празднике 4 июля, и у нее был жуткий насморк - в самую-то жару, и мы по очереди читали ей дурацкие «Сказки дедушки Римуса», пока сами не охрипли.
– Ненавижу этого кролика. Как можно делать такого безответственного и асоциального типа персонажем детской книжки! Положительным персонажем!
– Я помню, как она верещала «не бросай меня в терновый куст!», стоило начать ее ругать.
– Нас даже охрана в супермаркете задержала. Решила, что мы жестоко обращаемся с ребенком, а все из-за того, что у нее были все ноги в синяках и ссадинах.
– Асфальтовый диатез, как это называла тетя Рэнди. Болезнь всех гиперактивных детей.
– Она всегда была боевой девчонкой. Не каждый ребенок в первый свой школьный день успевает подраться со старшеклассницей, расколотить горшок с фикусом и спереть классный журнал.