Мелкие боги
Шрифт:
— Ну, здесь все в какой-то мере философы, так что на тебя не обидятся…
Их окружал город Эфеб. Лаяли собаки. Где-то мяукала кошка. Над городом царила смесь разнообразных приятных звуков, показывающих, что здесь живут самые обычные люди.
Вдруг чуть дальше по улице с треском распахнулась дверь, и раздался звук разбиваемой о чью-то голову большой амфоры для вина.
Тощий старик в тоге поднялся с булыжников, на которые только что приземлился, и с яростью уставился
— Я тебе говорю, а ты слушай: ограниченный интеллект не может путем сравнения получить абсолютную истину, потому что, будучи по природе своей неделимой, истина исключает понятия «более» или «менее», — таким образом, ничто, кроме истины, не способно быть точным мерилом этой самой истины. Вот гады…
— Сам гад, — отозвался кто-то изнутри здания.
Старик, не обращая на Бруту ни малейшего внимания, с трудом выковырял из мостовой булыжник и задумчиво взвесил его в руке.
Поднявшись, он решительно нырнул в дверь. Из здания донеслись яростные вопли.
— Философы… — сказал Ом.
Брута осторожно заглянул в дверь.
Внутри две группы практически одинаковых мужчин в тогах пытались разнять двух своих коллег. Эта сцена повторялась миллионы раз в самых разных забегаловках множественной вселенной — оба потенциальных соперника рычали, гримасничали и пытались вырваться из рук своих друзей, но старались, конечно, не слишком,потому что нет ничего хуже, чем вырваться-таки из этих рук и оказаться в центре круга наедине с помешанным, который намеревается залепить тебе промеж глаз булыжником.
— Да, — подтвердил Ом. — Вот это настоящая философия.
— Но они же дерутся!
— Полный и свободный обмен взглядами, не более.
Присмотревшись повнимательнее, Брута уловил некоторую разницу между дерущимися. У одного была борода короче и очень красное лицо, и он яростно грозил пальцем другому.
— Ты обвинил меня в клевете! — орал он.
— Ни в чем я тебя не обвинял! — не менее громко орал другой.
— Обвинял! Давай, расскажи всем, что ты мне наговорил!
— Ничего такого я не говорил! Просто предположил, чтобы обозначить возникший парадокс. Если Зенон Эфебский заявляет, что все эфебы — лжецы…
— …Видите, видите?! Он снова за свое!
— …Да ты дослушай… Но Зенон сам эфеб, и это означает, что он — тоже лжец, таким образом…
Зенон предпринял отчаянную попытку освободиться. Четверо других философов потащились за ним по полу.
— Ну, парень, сейчас я тебя приложу!
— Прошу прощения… — попытался привлечь к себе внимание Брута.
Философы замерли, а потом повернулись к Бруте. Они несколько расслабились, раздался хор смущенных покашливаний.
— Вы в самом деле философы? — спросил Брута.
Тот, кого назвали Зенон, сделал шаг вперед, поправляя тогу.
— Верно, — сказал он. — Мы действительно философы. Мы думаем, значит, мы существую.
— Существуем, — машинально поправил его неудачливый выдумщик парадоксов.
Зенон быстро повернулся:
— Я уже вот посюдасыт тобой, Ибид! — взревел он и снова взглянул на Бруту. — Мы существуем, значит, мы существую, — заявил он уверенно. — Именно так…
Несколько философов с интересом переглянулись.
— Это действительно любопытно, — изрек один из них. — Свидетельством нашего существования является фактнашего существования, ты это хочешь сказать?
— Заткнись, — велел Зенон не оборачиваясь.
— Вы здесь что, дрались? — спросил Брута.
На лицах собравшихся философов отразились разные степени потрясения и ужаса.
— Дрались? Мы? Мы же философы! — с пафосом воскликнул потрясенный Ибид.
— Подумать только! — покачал головой Зенон.
— Но вы… — начал было Брута.
Зенон махнул рукой:
— Просто оживленный спор.
— Тезис плюс антитезис равняется истерезис, — добавил Ибид. — Обязательная проверка вселенной. Молотом интеллекта по наковальне фундаментальной истины…
— Заткнись, — перебил Зенон. — Чем можем помочь, молодой человек?
— Спроси у них о богах, — подтолкнул его Ом.
— Э… Мне хотелось бы узнать побольше о богах, — сказал Брута.
Философы переглянулись.
— О богах? — переспросил Зенон. — Боги нас не интересуют. Ха! Пережитки устаревшей системы вероисповедания.
По ясному вечернему небу прокатились раскаты грома.
— Кроме, конечно, Слепого Ио, что повелевает громами, — не меняя тона, произнес Зенон.
Небо распорола вспышка молнии.
— И Кубала, Бога Огня.
Задрожали стекла от порыва ветра.
— Бог Ветра Плоскостопий тоже неплохой парень, — отозвался Зенон.
В воздухе материализовалась стрела и воткнулась в стол рядом с рукой Зенона.
— А Посланец Богов Федекс велик во все времена, — поспешил заметить Зенон.
В дверях появилась птица. По крайней мере, это существо чем-то напоминало птицу. Фут ростом, черно-белое, с изогнутым клювом и выражением на морде, подразумевающим, что самое плохое в жизни с существом уже случилось.
— Что это? — спросил Брута.
— Пингвин, — раздался в его голове голос Ома.