Мелкие боги
Шрифт:
— Ты не посмеешь!
— Кто знает! Может, и посмею. Лет через сто мы все умрем, ты сам так сказал.
— Да! Да! — отчаянно завопил Ом. — Но здесь и сейчас…
— Вот именно.
Дидактилос улыбался, а это всегда давалось ему нелегко. Дело не в том, что он был угрюмым человеком, просто он не видел улыбок окружающих. Для улыбки требуется задействовать несколько дюжин мышц, а возмещения усилий — никакого.
Он частенько выступал в Эфебе, но неизменно перед философами, чьи
Но эта толпа заставила его вспомнить Бруту. Люди слушали так, словно хотели, чтобы он своими словами заполнил гигантскую пустую яму. Одна беда — он объяснял философию, а они слышали тарабарщину.
— Вы не можете верить в Великого А'Туина, — твердил он. — Великий А'Туин существует. Нет смысла верить в то, что существует на самом деле.
— Кто-то поднял руку, — подсказал Бедн.
— Да?
— Но, господин, наверное, верить стоит только в то, что действительно существует?… — спросил молодой человек в форме сержанта Священной Стражи.
— Если что-то существует, в это совсем не обязательно верить, — ответил Дидактилос. — Это просто есть. — Он вздохнул. — Ну что я могу вам сказать? Что вы хотите услышать? Я только описал то, что люди и так знают. Горы возникают и исчезают, а под ними плывет вперед Черепаха. Люди живут и умирают, а Черепаха Движется. Империи процветают и распадаются, а Черепаха Движется. Боги приходят и уходят, а Черепаха по-прежнему Движется. Черепаха Движется.
— Это и есть истина? — раздался голос из темноты.
Дидактилос пожал плечами.
— Черепаха существует.Мир — это плоский диск. Солнце огибает его один раз в день и тащит за собой свой свет. И это будет происходить — без разницы, что именно вы считаете истиной. Это действительность. А насчет истины не знаю. Это куда более сложное понятие. По правде говоря, я лично думаю, что Черепахе абсолютно наплевать, истинна ли она или нет.
Пока философ продолжал говорить, Симони тихонько отвел Бедна в сторону.
— Они пришли сюда не за этим! Ты можешь что-нибудь сделать?
— Извини? — не понял Бедн.
— Им нужна не философия. А причина, чтобы выступить против церкви! Выступить прямо сейчас! Ворбис мертв, сенобиарх рехнулся, иерархи заняты тем, что втыкают ножи друг другу в спины. Цитадель похожа на большую гнилую сливу.
— В которой еще живут осы, — указал Бедн. — Ты сам говоришь, что вас поддерживает только десятая часть армии.
— Но это свободные люди. Свободные в мыслях. Они будут сражаться не за пятьдесят центов в день, а за нечто большее.
Бедн упорно рассматривал свои руки. Он всегда так поступал, если в чем-то сомневался, словно только на них он мог рассчитывать.
— Наши сторонники сократят преимущество до трех к одному, прежде чем кто-нибудь поймет, что происходит, — с мрачной решимостью произнес Симони. — Ты говорил с кузнецом?
— Да…
— И что? Получится?
— Думаю… что да. Правда, это несколько не то…
— Его отец умер под пытками. А пытали его всего-навсего за то, что он повесил в кузнице подкову, хотя все знают, что у кузнецов — свои обычаи. А сына этого человека забрали в армию. И у него много помощников. Они буду работать всю ночь. Тебе остается только руководить.
— Я сделал несколько эскизов.
— Хорошо. Послушай меня,Бедн. Церковью управляют люди, подобные Ворбису. Вот почему происходят такие жуткие вещи. Миллионы людей погибли… ради какой-то лжи. И мы можем это остановить…
Дидактилос закончил свою речь.
— Он все испортил, — горько промолвил Симони. — Он мог веревки из них вить, а сам лишь перечислил факты. Людей фактами не воодушевишь. Им нужен повод. Нужен символ.
Они покинули храм перед самым закатом. Лев уполз в тень, но все-таки поднялся на шаткие лапы, чтобы проводить их взглядом.
— Он пойдет за нами, — простонал Ом. — Типичная львиная привычка. Он будет тащиться, милю за милей.
— Мы выживем.
— Мне бы твою уверенность.
— Но у меня есть Бог, в которого я верю.
— Больше разрушенных храмов нам на пути не встретится.
— Встретится что-нибудь другое.
— Не будет даже змей, которых можно съесть.
— Но я иду со своим Богом.
— Только не в качестве закуски. К тому же ты идешь не туда.
— Берег вон там, а я иду в противоположную сторону.
— Именно это я и имел в виду.
— Как далеко может уйти лев с такой раной?
— Какое это имеет значение?
— Непосредственное.
Через полчаса они вышли на след, похожий на черную линию в серебристом свете луны.
— Здесь прошли легионеры. Нам остается лишь идти по их следам, и мы попадем туда, откуда они пришли.
— Ничего у нас не получится!
— Мы путешествуем налегке.
— Да, конечно. Они-то были нагружены едой и водой, — с горечью в голосе произнес Ом. — Как нам повезло, что у нас нет ни того, ни другого.
Брута посмотрел на Ворбиса. Он уже передвигался без посторонней помощи, правда при любом изменении курса его нужно было аккуратно поворачивать.
Но даже Ом вынужден был признать, что по человеческому следу идти куда веселее. В некотором смысле эти следы были живыми, подобно эху. Здесь не так давно прошел человек. Значит, в мире еще остались люди. Где-то кому-то удалось выжить.