Мелкие боги
Шрифт:
— Знаешь, — сказал он, — кажется, лично я больше ни во что не верю.
— Кроме меня!
— Да, я знаю,что ты существуешь, — кивнул Брута и почувствовал, что Ом немного успокоился. — В черепахах что-то есть. И в черепах я могу верить. Их существование, как мне кажется, нельзя оспорить. Трудности возникают с верой в богов.
— Послушай, если люди перестанут верить в богов, — возразил Ом, — они тогда начнут верить во что попало. Будут верить в паровой шар молодого
— Гм.
Зеленое свечение на небе указывало, что по пятам за солнцем гонится рассвет.
Ворбис застонал.
— Ума не приложу, почему он не приходит в себя, — задумчиво промолвил Брута. — Я не нашел у него ни одной сломанной кости.
— Откуда ты знаешь?
— Один из эфебских свитков был посвящен костям. Ты можешь чем-нибудь помочь ему?
— Зачем?
— Ты — бог.
— Ну, я мог бы поразить его молнией — если бы был достаточно силен.
— Я думал, что молниями занимается Ио.
— Нет, только громом. Ты можешь бросаться молниями сколько угодно, но на гром обязан заключать контракт.
Горизонт постепенно превращался в золотистую полосу.
— А как насчет дождя? — поинтересовался Брута. — Как насчет хоть чего-нибудь полезного?
Под золотистой полосой появилась серебристая линия. К Бруте мчался солнечный свет.
— Это очень обидное замечание, — промолвила черепашка. — Замечание, намеренно нацеленное на то, чтобы причинить мне боль.
Становилось все светлее, и Брута заметил неподалеку один из скалистых островков. Его отшлифованные песком скалы-колонны могли предложить только тень, которой всегда с избытком хватало в Цитадели и которая оказалась в таком дефиците здесь.
— Пещеры? — спросил Брута.
— Змеи.
— Но тем не менее пещеры?
— В сочетании со змеями.
— Ядовитыми?
— Угадай с трех раз.
«Лодка Без Имени» весело бежала вперед. Ветер раздувал тогу Бедна, натянутую на некоем подобии мачты, которая была сооружена из остатков рамы, связанных ремешками от сандалий Симони.
— Кажется, я понимаю, что произошло, — промолвил Бедн. — Обычная проблема превышения скорости.
— Превышения скорости? — переспросил Симони. — Мы поднялись над водой! Чуть в небеса не улетели!
— Нужно установить регулятор, — продолжал Бедн, вычерчивая на борту лодки предварительную схему. — Чтобы он открывал клапан, когда накопится слишком много пара. Думаю, мне удастся решить проблему парой вращающихся шариков.
— Кстати, забавно, что ты об этом упомянул, — встрял Дидактилос. — Когда я понял, что лодка оторвалась от воды и шар взорвался, я отчетливо ощутил, как мои шари…
— Эта проклятая штуковина едва не убила нас! — воскликнул Симони.
— В следующей конструкции недоделка будет устранена, — успокоил его Бедн и осмотрел далекий берег. — Почему бы нам не высадиться здесь? — поинтересовался он.
— Это на берегу пустыни? — сказал Симони. — Зачем? Есть нечего, пить нечего, и заблудиться легко. Ветер несет нас прямиком в Омнию, но мы сможем высадиться, не доплывая до города. Я знаю нужных людей. А те люди, в свою очередь, знают других людей. По всей Омнии кто-то кого-то обязательно знает. Вот что значит верить в Черепаху.
— Честно говоря, — сказал Дидактилос, — я никогда не проповедовал никакую веру в Черепаху. Это просто большая черепаха. И она просто существует. Так получилось, вот и все. И я думаю, самой Черепахе плевать на нас. Я всего-навсего написал обо всем этом, попытался объяснить. Неплохая идея, подумал я, ну и…
— Люди ночами напролет переписывали твою книгу, в то время как другие стояли на страже, следя, чтобы никто ничего не заметил! — воскликнул Симони, не обращая внимания на слова философа. — А потом мы передавали друг другу! Каждый делал себе копию и передавал книгу дальше! Это было похоже на пожар, только распространялся он потайными ходами.
— Значит, копий много? — осторожно спросил Дидактилос.
— Сотни! Тысячи!
— Полагаю, уже поздно договариваться, скажем, о пяти процентах авторского гонорара? — с некоторой надеждой в голосе спросил Дидактилос. — Да нет, вряд ли, об этом не может быть и речи. Забудь, что я спрашивал.
Спасаясь от дельфина, из воды выскочила стайка летучих рыбок.
— И все-таки жаль Бруту, хороший был паренек, не без способностей, — вздохнул Дидактилос.
— Ничего, на его место придет другой, — успокоил Симони. — Жрецов и так развелось слишком много.
— У него остались все наши книги, — вспомнил Бедн.
— Может, он еще где-нибудь плавает? В нем столько знаний — просто так не утонешь, — предположил Дидактилос.
— Чокнутый он был, — хмыкнул Симони. — Я сам видел, как он шептался со своей черепашкой.
— Да, и она пропала, а жаль, — вздохнул Дидактилос. — Говорят, из черепах получается очень вкусный суп.
Это была не совсем пещера, скорее глубокая яма, вырытая бесконечными ветрами или когда-нибудь давным-давно дождевой водой. Но ее было вполне достаточно.
Брута встал на колени и поднял камень над головой.
В ушах звенело, глаза будто были полны песка. Ни капли воды до заката, ни крошки еды вот уже сотню лет. У него не было выхода.
— Ты меня извини, — сказал он и резко опустил камень.
Змея внимательно следила за ним, но из-за утреннего оцепенения среагировала недостаточно быстро. Брута знал, что этот жуткий хруст будет преследовать его до конца жизни.