Мелкие случаи из личной жизни
Шрифт:
Закончив разговор Таня еще долго сидела, не в силах собрать мысли в кучку. Сказать Толе или не говорить? Если сказать, то что и как? Может, вместо Залины нанять сиделку? С другой стороны бабушка, как правильно сказал доктор, не лежачая больная, не парализованная. Еще обидится и устроит всем собачью жизнь, на это сил у нее хватит. Пусть идет как идет, там видно будет.
Толе она все-таки сказала. Не стала объяснять подробно, просто обратила его внимание на то, как сдала за последнее время Полина. Просила на нее не обижаться, со всем соглашаться. Делать можно по-своему, главное — не перечить.
Мам, а если она умрет?
Ну, я и подняла этот разговор потому что бабушка может умереть в любой день и час.
Я не об этом. Без нее мы как будем?
Как жили, так и будем жить. Кое-что изменится, конечно. В чем то станет легче, в чем-то тяжелее. Если честно, я как-то об этом не думала. Мне пока хватает другой головной боли.
Мам, а мы сможем завести кота, когда бабушки не будет? Она котов не любит, но ты-то не против? Я британца хочу, а еще лучше шотландца вислоухого.
Заведем тебе кота, если уж так хочется. Ничего против не имею, я кошек люблю. Только убирать за ним и кормить будешь сам.
Мам, а я часто думаю, что когда бабушка умрет, жить станет гораздо легче. И мне страшно. Я очень злой, да? Я ее ненавижу, и в то же время мне ее жалко. Она очень старенькая и несчастная, оттого такая вреднющая.
Толя, ты совсем не злой. Ты нормальный. Нормально, когда человек не любит того, кто его тиранит.
Даже если это его родная бабушка, то есть прабабушка?
Даже если так. Ненормально обратное. Но ты этого стыдишься, а значит, ты у меня человек порядочный. Ты пытаешься понять нашу Полину. Это уже признак душевного благородства. Я горжусь, что воспитала такого сына.
Она поцеловала Толю в макушку. Он сначала прижался к матери, потом отодвинулся и заглянул ей в глаза.
Мама, а почему ты меня не спрашиваешь, как я жил там, в Карловых Варах?
Во-первых, ты мне все уши прожужжал, когда оттуда приехал, а во-вторых, мне кажется, если ты хочешь, сам обо всем расскажешь, а если нет, зачем спрашивать?
Ты у меня какая-то нетипичная мать, – авторитетно заявил Толик, – Все матери в кишки въедаются своим детям, а ты... Тебе что, неинтересно, как там было, как папа с этой Дашей живут, и все такое?
Толь, мне интересно, не думай. Хотя, если честно, это не мое дело, поэтому и расспрашивать тебя было бы не очень красиво. Но если это тебя волнует, давай рассказывай.
Мне не нравится Даша. Не нравится, как он с ней обращается.
Так, что именно тебе не нравится: она сама, или его с ней обращение?
Все не нравится. Она изображает из себя добренькую, делает вид, что ей весело и все прекрасно. А на самом деле она злая и несчастная. Таскалась со мной по магазинам и накупала мне все самое дорогое. Можно подумать, она так меня обожает. А на самом деле просто хочет выставить его из денег. Это не я придумал, она так сказала какой-то Леле, с которой по телефону трепалась. А про меня какой-то другой подруге сказала: «Его щенок». Значит, и меня терпеть не может. Закрывается в своей спальне и ревет там, когда отца нет. А его все время нет.
А ты там с кем был-то?
В основном с тренером, еще с педагогом по языку и с другим, по рисованию. С ними я только обедал. С отцом один раз на гору вышел, когда он меня тренеру представил. С Дашей мы по магазинам ходили два раза. Но я не жалуюсь, напротив. Они мне не мешали, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Я делал все, что хотел.
Понятненько. А почему ты сказал, что тебе не понравилось, как отец с Дашей обращается? Он что, ее обижает?
По-моему, обижает. Делает все ей наперекор. Она хотела в Куршевель — повез ее в Карловы Вары. Если она скажет «хорошо», он обязательно «плохо». За все ругает, в смысле критикует. Затыкает ее: «Молчи» или «Заткнись». Грубо так. Не зудит, а просто по-хамски с ней разговаривает, даже меня не стесняется.. Знаешь, мам, если бы кто-нибудь со мной так обращался, я бы ему в глаз дал. А с чего он на нее так злится, я не понял. Несколько раз говорил что-то такое, не знаю, о чем, вроде как будто она его обманула и теперь об этом горько пожалеет. При этом денег ей дает — завались. Карточка без лимита, она сама сказала. Непонятно. Если она для него такая плохая, зачем столько денег давать? Мне кажется, она его ненавидит. Зачем он на ней женился? И зачем меня позвал в свои Вары?
Толь, и ты с самого своего возвращения из Карловых Вар все об этом думал и молчал столько времени?
Толя как будто не заметил вопроса матери. Его прорвало, он не мог остановиться, пока не выговорится. Хорошо, что сказать оставалось уже немного.
Мам, мне кажется, он меня специально туда пригласил. Ну, не только покататься. Он говорил, хочет побыть вместе с сыном, но разве он со мной был? Я больше времени с тренером провел. А он хотел свою Дашу через меня побольней обидеть, унизить передо мной. Даже если и не специально, все равно делал он именно это. Так может быть?
Может, конечно. Твой отец на многое способен.
Теперь я понимаю, почему ты от него убежала и не захотела с ним жить. Я бы тоже не захотел. У меня все время было такое чувство, что он свою Дашу готов раздавить, ну, как гусеницу... А я тут для каких-то его дел нужен, но он мне не хочет рассказать, для каких. Так это или не так?
Ну, тут мы с тобой наверняка знать ничего не можем, можем только гадать. Но мы же не бабки-угадки, правда? Хорошо, что ты мне обо всем рассказал. Конечно, я на твои вопросы ответить не могу, но это не главное. Теперь ты их себе задавать перестанешь. Тебе ведь легче стало, правда?
Ага. Может, теперь я смогу спать и обо всем об этом не думать.
Таня поцеловала сына и отправила его в постель. Теперь обо всем об этом предстояло поразмыслить ей.
Зима прошла в постоянном напряжении всех сил. Татьяна работала по пятнадцать часов в сутки, каждый вечер притаскивая домой кучу материалов и сидя с ними допоздна. Правда. По пятницам она продолжала встречаться с Сергеем, каждый раз стремясь сократить время свидания, чтобы урвать лишний часок сна. Она не пыталась внести в их отношения что-то новое, так же как и не стремилась их порвать. Что заставляло ее продолжать эту связь, сказать трудно. Возможно, пресловутое чувство долга, которое не позволяло Тане сворачивать с раз избранного пути иначе как под давлением непреодолимых обстоятельств.